- А-а, - довольно протянул Ричард. - Очень рад, что вы, сударь, тогда стояли за справедливость.
"Видел я твою справедливость, - сохраняя бесстрастное лицо, подумал Фармер. - Особенно когда ты и Филипп-Август вынуждали несчастного старика подписать договор о передаче земель короны в пользу Франции".
Заговорила Элеонора, не выпускавшая инициативу из своих рук. Королева поведала, расписывая пейзаж яркими красками, о ночном нападении сицилийцев, панике в лагере, вероломстве Танкреда и добавила от себя несколько дополнительных штрихов - оказывается, какой-то сумасшедший сицилиец прорвался аж до королевских палаток и едва не убил вышедшую подышать ночным воздухом Элеонору. Если бы не эти два доблестных шевалье, вы, сударь, остались бы сиротой!
Судя по выражению лица Ричарда, он бы ничуть не возражал против такого оборота дел, но, когда королева-мать в самых превосходных формулах отозвалась о благородстве, самопожертвовании и преданности двух нормандцев, случайно оказавшихся возле ее шатра, король начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Во-первых, ему надоело слушать высокий слог Элеоноры, во-вторых, после долгой ночи и вчерашнего вина хотелось прогуляться по своим делам. На несообразности в рассказе королевы Ричард внимания не обратил - это как, интересно, двое никому не известных господ "случайно оказались" за цепью гвардейской охраны, а уж тем более каким образом сюда прорвался сицилиец? Пажи и оруженосцы, окружившие Ричарда, догадывались, что королева-мать, мягко говоря, слегка приукрашивает подробности ночного нападения, но молчали - возражать даме, тем более матушке венценосца? Ищи дурака!
- Я вам благодарен, господа, - вздохнул Ричард и громко позвал: Бертран!
- Что угодно моему королю? - де Борн осторожно высунулся из-за полога.
- Принеси мой кинжал... И меч тоже.
Менестрель обернулся меньше, чем за полминуты, вытащив на свет Божий королевское оружие.
- Вот, - почему-то чуть смущенно сказал Ричард, протягивая сэру Мишелю длинный кинжал в слегка потемневших серебряных ножнах и с гладкими цветными камнями на эфесе. Очень хорошая итальянская работа, знаток мигом определил бы по узорам, что клинок сделан в Венеции. - Шевалье де Фармер, примите и носите с честью.
Сэр Мишель бухнулся на колено, принимая подарок, вытянул лезвие из ножен до половины, приложился к нему губами и провозгласил:
- Я предан вашему величеству до окончания моего земного пути.
Гунтеру очень захотелось дать своему рыцарю роскошного пинка, ибо поза соответствовала, но германец понял, что в таком случае его зарежут на месте. Наградным оружием. Дабы в соответствии с древними норманнскими традициями обновить подарочек.
"Облагодетельствовали, - саркастично подумал Гунтер, наблюдая развернувшуюся сцену, вполне достойную пера какого-нибудь талантливого трубадура наподобие Бертрана де Борна. - Не удивлюсь, если амант Ричарда, желая подлизаться к Элеоноре, которая, судя по всему, его терпеть не может, уже к вечеру настрочит балладу о том, как сэр Мишель де Фармер спас великую королеву от вражеского меча. Черт побери, все плюшки достаются рыцарю, а бедному оруженосцу даже спасибо не скажут! Несправедливо!"
Что бы там Гунтер не думал, справедливость восторжествовала, да с такой силой, что германец потом целый день не мог очухаться.
Ричард, одарив сэра Мишеля, повернулся к его верному слуге.
- Мессир Гунтер фон Райхерт... - задумчиво сказал король, заодно кивая подошедшему шотландскому принцу. Эдвард заинтересовался и решил посмотреть, что происходит возле королевского шатра. Разумеется, за шотландцем притащилась компания подданных, похожих друг на друга, как детишки из бедного приюта - нечесаные патлы, цветные клетчатые пледы и одинаково разбойничьи физиономии. Скотты поглядывали на Ричарда не то, чтобы враждебно, а так, будто у них на языке вертелась какая-то еще не обретшая словесную форму гадость.
- Я могу лишь подтвердить слова моего сюзерена о всецелой преданности королю, - выродил Гунтер, когда пауза затянулась.
- Вы имеете лен в Священной Римской империи? - поинтересовался Ричард.
- Увы, но я младший сын в семье и не получил наследственных земель, пришлось врать в глаза, а что еще делать? Не объяснять же Львиному Сердцу, что родовое поместье находится в семистах пятидесяти годах в будущем?
- И вы - оруженосец? - благосклонно уточнил король.
- Да, сир.
- Матушка, - Ричард повернулся к Элеоноре, а Гунтер заметил, что королева-мать поджала губы, чтобы не рассмеяться. Разыгрываемый куртуазный спектакль ее очень забавлял - надо полагать, Элеонора потешалась над сыночком, старательно изображавшим из себя щедрого короля и оценившим жизнь матери в единственный кинжал, пусть и дорогой. - Матушка, мессир фон Райхерт тоже помог вам в трудный час?
- Разумеется! - не сдерживая чувств, немедленно заахала Элеонора. Доблесть этого дворянина должна быть вознаграждена королем, тем более, сын мой, вы сами видите,- подданный императора Фридриха храбро сражается за английскую корону!
Ричард снова вздохнул и, забрав у Бертрана де Борна свой меч, приказал Гунтеру:
- Преклоните колена, мессир.
"Чего? - германец начал догадываться, что именно сейчас произойдет. Ну, знаете ли... С Элеонорой Пуату потом не расплатиться будет!"
- Претерпите сей удар и не одного более, - скучающим голосом произнес король Англии и слегка шлепнул Гунтера по правому плечу лезвием обнаженного клинка, а затем подал специально прихваченные понятливым де Борном золотистые шпоры рыцаря. - Со шпорами я вам жалую... земли. В королевстве Шотландском.
Принц Эдвард открыл рот, а его клетчатая свита загудела, будто просыпающийся улей. Теоретически сейчас Шотландия была независимой, хотя Эдвард и признавал сюзеренитет английского короля.
- Ваше высочество, - Ричард повернулся к принцу. - Прошу вас найти для верного паладина королевы свободный лен и даровать благородному шевалье герб.