Все разумные люди - королева-мать Элеонора, Танкред, престарелый Римский Папа и Филипп-Август - понимали: ситуацию нужно взять в свои руки и любым способом добиться завершения конфликта.
Главным препятствием, как во всех подобных случаях, являлись смертные грехи, обуявшие английского короля: стяжательство, гордыня и тщеславие.
* * * * *
- Ваше высочество, где горячая вода?
- Я вам служанка, сударь? Ох, простите... Я уже послала монахинь на кухню.
- Да держите же! Пережмите ему руку! Еще повыше! Дьявольщина...
- Не богохульствуйте, вы в монастыре. Может быть, пригласить капеллана для исповеди?
- С ума сошли? Какой капеллан? Жмите, черт бы вас побрал!
- Утихомирьтесь, мессир. Я видела самые разные раны и привыкла к виду крови.
- Я просто счастлив... Да уберите вы своего кота!
- Гуэрида, брысь! Брысь, кому говорю!
- Кинжал! Не этот, потоньше. Посмотрите в моем мешке, там должна быть деревянная фляга с залитой воском крышкой.
- Нашла. Открыть?
- Дайте сюда.
Внезапно подал голос объект хлопот Гунтера и принцессы Беренгарии Наваррской:
- Ты только спирт на рану не лей!
- Заткнись!
- Дай хлебнуть.
- Беренгария! Плесните в бокал красного вина и наполовину разбавьте этой жидкостью. А ты помалкивай!
- Какая гадость... - принцесса наконец отодрала пробку, раскрошив воск, и понюхав, закатила глаза. - Пахнет, будто очень крепкое вино.
- Это и есть вино, только сгущенное. Давайте бокал. А ты пей.
- Наркоз, бля...
- Если не нравится - получишь обухом топора по черепу. Вот тогда будет наркоз. Все, лежи и терпи.
Ворвались две монашенки - келарь обители святой Цецилии Мария Медиоланская и сестра Клара Болонская, недавняя послушница, лишь месяц назад принявшая постриг. У каждой в руках по кувшину с исходящей паром горячей водой.
- Мы будем молиться за благополучный исход, - быстро сказала сестра Мария, передав сосуд Беренгарии и извлекая из рукава сверток ткани. - Вот чистое сукно...
- Какое сукно? - рявкнул Гунтер. - Оно ворсистое, только загрязнит рану! Других тряпок не нашли?
- Постойте, - всплеснула руками Беренгария. - Шелк! У меня ведь есть шелк! Подарок жениха...
Схватив один из лежащих на столе ножей, наваррка ринулась в соседнюю комнату, вскоре послышался треск разрезаемой ткани, а германец понял: перевязка вылетит в весьма кругленькую сумму, ибо Ричард на недавнем банкете в замке короны преподнес Беренгарии четыре отреза византийского шелка, который стоил безумных денег. Ничего, надо полагать, принцесса вполне обойдется имеющимся немаленьким гардеробом.
Казаков опьянел моментально, буквально до поросячьего визга, если бы была возможность таковой звук издавать. Глаза помутнели, взгляд уставился в одну точку, рот приоткрылся... Еще бы, принять столь убийственную смесь: почти пол-литра выдержанного густого сладкого вина напополам с чистейшим хлебным спиртом. Спасибо отцу Колумбану - монах отлично научился производить и фильтровать Spiritus vini, сделав запас не только для питания ненасытного двигателя дракона Люфтваффе, но и для нужд, именующихся бытовыми.
- Так, - Гунтер нерешительно взял короткий и тонкий кинжал. Кольчугу с пострадавшего уже сняли, разрезали и стянули войлочный подкольчужник вместе с рубахой, а затем перевернули Казакова на правый бок. Операционным столом служили сдвинутые вместе громадные сундуки с деньгами королевы Элеоноры. Ну, с Богом что ли?
- Вы просили иголку, шевалье, - заикнулась Беренгария, протягивая Гунтеру серебряную коробочку со швейными принадлежностями. - Шелковую нить я вдела.
- Налейте в коробку спирта... тьфу, этого... сгущенного вина из фляги. Пусть так постоит. Не мешайте, пожалуйста.
- Я и не мешаю, - обиделась принцесса. - По-моему, я делаю все, как вы говорите, мессир фон Райхерт.
- Извините...
В армии Третьего Германского Рейха медицинская подготовка была обязательной, а высокие комиссии из Берлина постоянно проверяли соответствующие знания у солдат и младших командиров. Оказать первую помощь на поле боя должен уметь каждый, не дожидаясь появления санитаров или доктора.
В один далеко не прекрасный день мая месяца 1940 года английские бомбардировщики, внезапно появившись из-за Ла-Манша, нанесли по базе эскадры StG-1 удар, послуживший причиной гибели почти четверти летного состава и наземного персонала (куда смотрели коллеги из истребительной авиации и радарные службы?), причем несколько бомб накрыли штабное здание вместе с находившимся там пунктом первой помощи. Оставалось только использовать личные аптечки - когда налет завершился, Гунтер вместе со своим стрелком-радистом Куртом Мюллером и еще несколькими офицерами выбрался из щели-убежища, обнаружив на изрытом воронками летном поле больше тридцати раненых. Пока не подошла помощь со стороны госпитальной службы сухопутных частей Вермахта, приходилось спасать пострадавших собственными руками. Были и осколочные ранения, и ожоги...
Но ничего подобного сегодняшнему Гунтер не видел, а потому сомневался в своих силах весьма неопытного медика (какого, к дьяволу, медика? Орднунг есть орднунг, а значит, Гунтер вовсе не обязан заниматься тем, что должны делать специалисты с врачебными дипломами Кёльна или берлинского Университета!). Арбалетный болт ударил Казакову в плечо, разорвав трицепс и выхватив из мышечной ткани изрядный кусок. По счастью, стрела с кованым ромбовидным наконечником не задела проходящие по другую сторону кости крупные сосуды и саму кость. Гунтер только сегодня видел, как подобный снаряд практически оторвал руку какому-то сицилийцу - кость расколота надвое и висит только на лоскутах кожи и мышц.
Рана напоминала пробитый в ткани плеча лохматый желоб. Придется срезать неровные края, тщательно исследовать на предмет посторонних включений и попытаться стянуть кожу так, чтобы можно было зашить. А потом все решит дело случая, сила организма и Господь Бог. Конечно, вещи из гостеприимного дома синьоров Алькамо перенесли в монастырь еще три дня назад и в бауле Казакова обнаружилась прихваченная с разбитого вертолета аптечка, но... Гунтер не верил, что лекарства, называемые Сергеем "антибиотиками", могут серьезно помочь от заражения.