Рукавица с вделанными в костяшки драгоценными камнями, жезл, кольцо и другие мелкие предметы, скрытые среди камней.
— В те времена, когда я ещё не стала Мистрой, на эти безделушки Искусства пролилась кровь моей смертной формы, — раздался тёплый шёпот его богини, одновременно в голове, и наполняя собой пещеру, как будто она проснулась и сонно замурчала ему на ухо. — Когда ты оказался рядом, Эл, я почувствовала близость твоего разума. Сейчас… моё внимание крайне рассеяно.
— Ты собрала эти вещи, когда была Миднайт? — выпалил Эл, задрожав от охватившего его внезапного хаоса. Он желал узнать как можно больше, но не знал, о чём осмелится спросить. Её любовь — или по крайней мере нежность — была в его сознании и всюду вокруг, но что-то немного изменилось в ней, возникла отстранённость, которой не было раньше, или скорее эта отстранённость росла с тех пор, как Миднайт заменила ту Мистру, которой он впервые коснулся и ощутил на вкус. Мистра, чей разум давным-давно слился с его сознанием, чтобы позволить им разговаривать без слов, со скоростью мысли, исчезла.
Что-то нарастало в нём, что-то срочное. Прежде чем он успел понять, что это, он почувствовал вспышку смятения и изумления, тревоги и восхищения. Амарун Омар проснулась.
— Собрала, — ответила госпожа магии, как будто ничего не произошло, хотя внимание её яркого серебристо-синего пламени устремилось к Амарун, породив в той ментальную суматоху потрясённого удовольствия, смешанного с замешательством. — Медведь охраняет их, и я вижу его глазами и управляю его телом. Хорошо, что ты пришёл ко мне, Эл; у меня есть множество дел для тебя.
— Г-госпожа? — осмелилась выпалить Рун. — Кто вы?
— Я, — с нежностью меча, безупречно вылетевшего из ножен, отозвались пламенные глаза, — Мистра. Я — магия.
Последнее слово превратилось в удар грома, прокатившегося в незримые дали лишь для того, чтобы вернуться накатившим эхо глубокой силы, от которой стучали зубы. В медвежьем логове со свода посыпались мелкие камешки, а живые корни застонали и забормотали вокруг них.
Я огонь внутри всего сущего. Этот шёпот, раздавшийся в глубинах их общего разума, был мягким и спокойным.
Затем Мистра, кажется, встряхнулась и добавила:
— Мне ещё пуще прежнего нужна твоя служба. Многие отвернулись от меня или пали, и только тебе я могу доверять. Конечно, я могу принудить людей служить мне, но больше не сделаю этой ошибки младших богов. Работа рабов почти бесполезна. Лишь дела, совершённые по собственной воле, имеют значение. Эльминстер Омар, мой Эл, ты по-прежнему мой? Ты останешься со мной?
— Как всегда, — воскликнул Эльминстер, оказавшись на грани слёз в мгновение ока. — Приказывай мне, богиня!
Синий огонь затопил его, похитил дыхание, ошеломил довольной радостью Мистры.
— Ты станешь моими руками, затаишься, — сказала она. Глаза пылали решимостью, демонстрируя такую силу, что разум Амарун в страхе отпрянул. — Я поручаю тебе везде и всюду беречь магию и постоянно держаться в тенях. Смелые поединки с моим именем на устах — беспомощные знаки гордости, которые я вынуждена оставить в прошлом. Поэтому, Эл, будь моей — прости, Амарун — будь моей Тихой Тенью.
Амарун силой заставила свои губы охнуть; Эл слишком отвлёкся, чтобы дать ей над ними контроль. Он почувствовал, как в его разуме на волнах синего огня прокатилось удовольствие, когда Рун смогла управлять своим телом, а затем она с сожалением вернула ему свои уста. Прошло несколько мгновений, прежде чем он смог ответить:
— Хорошо, госпожа.
— Меняй обличья. Будь тем умелым вором, каким ты был в Хастарле. Кради и копируй магию, а потом прячь копии, чтобы вне зависимости от судьбы оригинала моё Искусство уцелело для нерождённых ещё поколений.
— Хорошо, госпожа, — повторил Эльминстер.
— Находи новых Избранных и приводи их сюда ко мне. Мне потребуется множество таковых, и они должны отличаться от моих дочерей и друг от друга, поскольку это родство было ещё одной ошибкой. Да, мы оба знаем, как редко встречаются одновременно и необходимая сила, и требуемая преданность — и прежде всего, мне нужны те, кому я могу доверять.
Эл кивнул, вспоминая Хелбена и Саммастера, Лаэраль и многих эльфийских дам, которые быль столь рьяными, но так быстро угасли под опустошительным действием ошеломляющего Искусства. Предательства, измены, слабости и независимость. Всех их не стало. Не стало…