Его гость остался стоять на том же месте.
— Нет никакой необходимости перемещать их, правда?
— Д-да, господин. Совсем никакой.
Сронтер поспешил в свою кладовую, к клетке, которую хотел увидеть Мэншун. В конце концов, его гость мог забрать его дом, лавку, и всё внутри — просто по своей прихоти.
Посмотрим правде в глаза, он уже был рабом, а рабы живут лучше, когда их хозяева довольны.
Сронтер развязал свой особый узел и откинул ближайшую половину кожаной завесы. Пять жильцов клетки с плавной синхронностью подлетели к открывшейся стороне, чтобы повиснуть там в воздухе и выглянуть сквозь прутья.
Пять небольших шаров, каждый размером с кулак кузнеца. Созерцатели, их крошечные глазные отростки походили на корчащихся червей, жаждали посмотреть на что-нибудь и причинить этому вред. Чудовища злобно зашипели.
И смолкли, когда улыбавшийся мужчина за дверью вонзил свой разум во все их сознания одновременно, захватив их с такой же лёгкостью, как и несчастного Сронтера.
Его ужасная улыбка расширилась.
— Неплохо, Сронтер, весьма Неплохо. Пять маленьких летающих тел, доступных в любое мгновение, как только они мне потребуются. Выпусти их.
— В-выпустить?
— Всех. Подари им свободу своей кладовой. Со всеми этими цепями и замками, ты всё равно редко ею пользуешься, не так ли?
— Н-ну да, но…
Сронтер обнаружил, что возражение, которое он собирался привести, пропало из его разума, и вместе с ним — его потрясённый гнев. Злобное веселье поднималось в нём, исказив его унылое лицо в ухмылке, которая была зеркальным отражением улыбки на лице его гостя.
«Ох, всевидящие боги, что со мной будет?» — подумал он.
— Время для любых «но» давно прошло, Сронтер, — промурлыкал Мэншун. — Ты увидишь приближающийся рассвет в таком же добром здравии, как сейчас, поверь мне — а мне ты можешь верить. Я не царедворец Кормира и не аристократ. Моё слово кое-что значит.
Он ленивой рукой указал мимо клетки.
— Это окно легко открывается? Нет? Ах, но я вижу, что его ставни легко можно сломать, если мне нужно будет спешить. Хорошо. Мои ездовые лошадки могут уйти этим путём, если потребуется.
— Нужно будет спешить?
— Признаю, подобная нужда маловероятна, сейчас, когда Эльминстер мёртв; но, добрый сэр алхимик, нельзя знать наверняка, нельзя знать наверняка. Уж этому Королевства меня научили за все мои долгие жизни.
— Долгие жизни?
— Ты служишь прекрасным эхом, добрый Сронтер, но некая персона — нет, несколько персон — заметили твои горящие лампы и приближаются ко входу в твою лавку. Так что открой клетку и закрой эту дверь. Немедленно.
Следующие мгновения для Иммаэро Сронтера стали вихрем задыхающейся активности, и к тому времени, как он, пыхтя и задыхаясь, оказался по другую сторону занавеса, моргая на переминающихся в сумраке его лавки посетителей, внедрённое ему чувство мрачного превосходства и зловещего тёмного удовлетворения куда-то испарились.
Во время этого вихря Мэншун куда-то исчез, Сронтер толком не понял, куда, но болезненно осознавал, что на свободе в его кладовой — где он хранил свои яды, свою лучшую выпивку и большую часть своих монет — находятся пятеро созерцателей, которые с лёгкостью могут убить его или любого другого сюзейльца,
Не сказать, что подобное нежелательное состояние дел продлится долго, если его подозрения оправдаются. А когда дело касалось личного неблагосостояния Иммаэро Сронтера, его подозрения обычно оправдывались.
А потом его ушей достигла просьба самой смелой из покупателей, и он услышал, как отвечает с лёгкостью старой привычки:
— Вытяжка из угрей Драконьего озера, госпожа? Что ж, спрос на неё невелик, особенно в это время ночи, но…
Лицо Арклета посуровело.
— Доверять? Доверять? Ха, ты не обманешь меня, чародей! Это ты, Эльминстер, и ты покалечил или сковал молчанием мою госпожу! Она — просто маска, которую ты надеваешь, чтобы обдурить меня!
Он рассёк воздух своим мечом, сплетая сверкающую стену стали, и сделал два медленных, угрожающих шага вперёд, заставляя свою возлюбленную отступить.
Казалось, что со всеми этими слезами ей так больно…
Он взвыл, напоминая себе, что на самом деле это Эльминстер, который просто использует тело его Амарун.
— Ты должен прекратить это зло — вселяться в живых людей! Прямо сейчас!
— А иначе ты — что? — спросила Рун, искоса посмотрев на него. — Зарежешь меня, Арклет? Убьешь меня, танцовщицу, которую ты звал своей госпожой, и ради которой ты якобы делаешь всё это? И когда ты распотрошишь меня, и я буду лежать, рассечённая на части, в луже крови на этом полу, что тогда? Как ты остановишь волшебника, которого так ненавидишь?