Арклет напрягся, но сумел подавить желание отшвырнуть от себя тёплое и округлое в нужных местах тело.
— А… э… будь ты проклят, волшебник! Разве я не могу поговорить с моей Рун, чтобы ты не влез?
— Парень, — ответило ему ворчание мага, — ты, конечно можешь. И, надеюсь, с редкими исключениями — будешь. Видишь ли, я постараюсь как можно меньше использовать твою девицу и найти ей подходящую замену. Даю своё слово.
— Твоё слово? — горько отозвался Арклет. — И чего оно стоит? Даже моё собственное… немного упало в цене.
— Парень, мне нравится это не больше твоего, да и твоя госпожа не слишком-то наслаждается сама. Она — мой потомок, имей в виду, и я не желаю ей никакого вреда, ни телу, ни разуму, так что постараюсь очень хорошо о ней заботиться. В конце концов, она здесь со мной и знает обо всём происходящем. Я, конечно, немыслимо надругался над ней, признаю. Я пытался извиниться за то, за что не может быть прощения и потерпел неудачу, но она увидела в моих мыслях мою необходимость и мои причины так поступить и согласилась с ними. Она скажет тебе об этом сама, хотя придётся поверить на слово, что это будут её слова, а не мои. Так что давай жить дружно?
Арклет задумчиво посмотрел в такие близкие глаза танцовщицы. Эту женщину он полюбил так быстро и сильно, что сам до конца не верил. Может быть, волшебник использовал немного любовной магии? Но нет, его не было рядом, когда… или был?
Грязь и звёзды, да какая, в общем-то, разница? Он любил свою Рун, сильнее чем когда-либо и кого-либо, и… и в любом случае, что он мог сделать, чтобы помешать Старому Магу?
Ничего. Совсем ничего, лишь быть рядом с Амарун и надеяться, что скоро она избавится от Эльминстера, не пострадав. Насколько это возможно.
А это означало, что перемирие с мудрецом Долины Теней остаётся единственным разумным выбором.
— Хорошо, — громко сказал он, чувствуя неловкость. — Давай. Жить дружно, я имею в виду.
Тонкие пальцы Амарун с силой воина сжали его руку, и на её лице расцвела улыбка.
— Хорошо, рад, что мы с этим покончили, — прорычал Эльминстер, заставив её откатиться в сторону и отшвырнуть одеяло. — У Рун сейчас мочевой пузырь лопнет!
Младший сенешаль Корлет Фентабль пребывал в не слишком радостном расположении духа, но даже если бы пугающая тень Мэншуна не нависала над любыми его мыслями, неудовольствие Фентабля в эту раннюю пору было неудивительно.
Он редко встречал рассвет или яркие и морозные утра, что следовали за ним, если не находился на дежурстве по приказу дворцового сенешаля Рорстила Холлоуданта.
Он действительно находился здесь по приказу Холлоуданта, грубый и напряжённый, цедил приказы полудюжине боевых магов и дюжине пурпурных драконов. Ещё больше солдат стояло в укрытых багровыми коврами коридорах, что вели к недавно обустроенному залу Правосудия, где должен был пройти Совет Дракона. Они следили за тем, чтобы все горничные, пажи и остальные держались от этих помещений подальше.
Начальник Фентабля, наверное, в любом случае поручил бы это ему, но младший сенешаль находил небольшое удовлетворение в том, что Холлоудант захворал не случайно. Наверняка он стонет сейчас в уборной, испытывая на себе эффекты того зелья, что Сронтер дал слуге — очередной пешке лора Мэншуна — чтобы тот подмешал его в графин, из которого Холлоудант отхлёбывал, просыпаясь в ночи.
Мэншун позаботился обо всём. Как будто напоминая им о последствиях непослушания.
Туго сжатые губы Фентабля превратились в тонкую линию ярости.
— Сэр, поиски закончены, — доложил юный боевой маг. — Теперь покои чисты.
— А разве они не были таковыми? — фыркнул он.
Маг (как там его звали? Дармут? Тармут?) громко вздохнул, прежде чем ответить.
— Две мыши, дюжина муравьёв и жуков, одна сороконожка. Сейчас все мертвы и убраны. Четыре мышиных норы — заблокированы. Мы ведь боевые маги, сэр.
И боевые маги крайне неохотно получали приказы от простых царедворцев, хоть и не смели ослушаться младшего сенешаля в отсутствие королевского мага Ганрахаста и лорда печатей Вэйнренса.
Фентабль задержал на лице готовую улетучиться мрачную улыбку и кивнул, поднимая глаза, чтобы бросить короткий взгляд через плечо собеседника на Мрелдрейка, ответный кивок которого был практически незаметен.
— Теперь запечатайте их, — приказал Фентабль, — закройте и заприте двери — или сначала заприте — или… ну, сделайте всё в том порядке, в котором нужно всё сделать, чтобы обезопасить палаты Совета!
Он отвернулся. Как только боевые маги уйдут, снаружи всех ведущих в помещение дверей поставят стражников, так что целый дворец — и большая часть города, учитывая сплетни — ещё до полудня узнает, что палату запечатали.
Но на самом деле этого не произойдёт. Одним из магов был Мрелдрейк, который узнает все подробности запечатывающего заклинания и сможет изменить заклинание телепортации так, чтобы использовать его по приказу лорда Мэншуна и преодолеть преграды.
О, этот Совет наверняка выйдет запоминающимся.
Амарун встала на ноги и сделала два неровных шага по спутанным одеялам и простыням, прежде чем покачнуться и начать падать.
Арклет вскочил, чтобы подхватить её, заранее зная, что он не успеет.
— Рун! — воскликнул он, напрасно бросаясь к ней. Амарун выбросила руку в сторону, вырвала ногу из простыней, и по инерции сделала несколько шагов вбок, пока не коснулась стены хижины и не соскользнула на пол.
Дверь резко распахнулась, и Шторм — облачённая в свои потёртые кожаные доспехи, со свежим хворостом в руках — ринулась внутрь, швырнула хворост в сторону и бросилась через всю комнату.
Арклет добрался туда первым.
— Рун, — умоляюще сказал он, обнимая её, — ты в порядке?
— Нет, я не в порядке, — пробормотала его госпожа — и, хвала богам, это был её голос, а не Эльминстера!
— Волшебник как-то высасывает из тебя жизнь, — проворчал Арклет, помогая ей встать. — Нам необходимо найти мага, которому можно доверять, чтобы он что-нибудь с этим сделал!
— Нет, — ответила Амарун, повернувшись, чтобы взглянуть в его глаза, и столкнувшись с ним носами. — Нет, это не Эльминстер. Богиня забрала её. Мистра.
Арклет смотрел на неё, затем нахмурился от гнева и беспокойства. Он обернулся к Шторм — и с испугом увидел, что она встревожена ещё сильнее.
Глава 4
Снова тёмное злодейство
— Э-это последний! — выдохнул ломовой извозчик сквозь пелену струящегося по его крупному красному лицу пота. Он торопливо попятился от молчаливого человека, который ловил каждый брошенный им тюк сена, складывая их куда-то во тьму у задней двери в лавку алхимика.
Задыхаясь ещё сильнее, дважды он едва не упал, в лихорадочной спешке огибая свой фургон и хлестая кнутом лошадей, чтобы быстрее убраться от лавки Сронтера.
Казалось, извозчик боялся, что за ним гонится сама смерть. Но Мэншун всего лишь наградил трясушийся, гремящий фургон кривой усмешкой, оторвался от стены и заставил людей с безвольно расслабленными лицами, которыми он управлял, сложить тюки сена в задней части переулка. Заклинания, что Мэншун на них наложил, прикончат грузчиков — и извозчика — когда он произнесёт определённое слово. Мэншун сделает это задолго до полудня, задолго до того, как любой пурпурный дракон сможет оказаться поблизости и решить расспросить их о чём-нибудь.
Если всё пройдёт как запланировано, то когда утром над Сюзейлом взойдёт солнце, добрые солдаты Кормира будут слишком заняты для допросов.
Мэншун закрыл и запер на засов заднюю дверь. Затем он прошёл в захламленное помещение, которое Сронтер гордо звал своей «зельеварческой палатой». Находящийся здесь алхимик был поглощён своей работой.
Под погоняющим кнутом магии Мэншуна Сронтер что-то бормотал себе под нос, перебирая содержимое своих заляпанных и исцарапанных рабочих столов, снова и снова пританцовывая и метаясь по комнате, чтобы проверить и перепроверить различные бурлящие и мерцающие резервуары.