Процессия свернула за угол.
Копыта лошади стучали теперь по асфальту проспекта. Мариго положила голову на плечо Никоса, крепко обнимавшего ее. Рядом сидела Клио, держа в руке носовой платочек, смоченный одеколоном; запах ладана в доме вызвал у нее головокружение. Элени кое-как примостилась между шофером и мясником.
Все молчали.
Миновав мост, они вскоре выехали на Священную дорогу. Вдруг вдали показалась колонна немцев, вступивших в город. Катафалк свернул на улицу, ведущую к кладбищу.
Могилу для Хараламбоса вырыли в новой части кладбища. Место это понравилось Мариго. Хотя похороны были бедными, но все обряды соблюли. Наверно, в последний раз в этом рабочем предместье. Ведь потом груды трупов бросали на повозки, выделенные муниципалитетом, или перевозили просто на тачках. А мертвых младенцев многие родители закапывали во дворах, чтобы не лишиться еще одной продовольственной карточки…
В тот же вечер Саккасы получили известие, что раненый Илиас находится в военном госпитале.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Мариго, повязанная черным платком, подошла к раненому, который грелся во дворе на солнце.
— Паренек, не знаешь ли ты Илиаса Саккаса? — робко спросила она.
Он отрицательно мотнул головой.
— Здесь уйма раненых. Спросите-ка вон там. Недавно привезли новеньких…
В длинной палате, пахнувшей формалином, кровати стояли в три ряда. Стоны доносились отовсюду. Какой шум, сколько народу! Раненых окружали родственники, которые, пытаясь приободрить их, говорили без умолку и делали вид, что ровным счетом ничего не замечают!
Некоторые раненые приподнялись, опираясь на подушки. Им не терпелось о стольком расспросить родных, почувствовать близость людей, с которыми они долгое время были разлучены, снова окунуться в маленький мирок, покинутый ими с уходом на фронт. Каждый надеялся, что за его отсутствие ничего дома не изменилось.
Но время не стояло на месте. Произошло много перемен. Каждый солдат носил в своем вещевом мешке по дорогам войны милые сердцу воспоминания. В тяжелые минуты он цеплялся за них, приукрашивал их в своем воображении, а вернувшись в родной город, жадно искал их следы. Но с войны не приходит тот же мальчик, который некогда оставил дом. Даже голос матери звучит для него по-иному.
Как только посетители уходили, в палате воцарялось молчание. Теперь уже не было больше ни маршей, ни наград, ни родины. Сплошной хаос! И даже те почти осязаемые сны, которые они оставили дома под подушкой, погибли безвозвратно. Но еще никто не решался произнести слово «калека». Все сонно отдавались течению времени.
Испуганное лицо Мариго показалось в дверях. Ее расширенные от страха глаза вглядывались по очереди во всех раненых.
И вдруг она увидела сына.
Он лежал возле окна, на самой крайней койке, подложив руки под голову, и не шевелился. Возле него качалась ветка померанцевого дерева, то и дело ударяя по стеклу.
— Илиас… Илиас, родной мой! — вырвался у Мариго крик.
Все в палате, обернувшись, уставились на нее. Но кого тут может тронуть такая сцена? Сосед Илиаса продолжал жевать яблоко, которое принесла ему жена.
Мариго подошла к постели сына, прижала к груди его голову.
— Как ты себя чувствуешь, Илиас? — спросила она шепотом.
Он улыбнулся.
— А как ты поживаешь, мама?
Она хотела присесть на кровать, нежно прикоснуться к руке сына, но тот оттолкнул ее.
— Есть табуретка, — буркнул он.
Мариго с недоумением посмотрела на него. «Что поделаешь! Надо привыкать к его капризам», — подумала она. Пододвинув табуретку к постели, она села.
— Умер отец, сынок.
Скорбь отразилась на лице Илиаса.
— Бедняга! Я часто вспоминал его, ей-богу! И на фронте… Знаешь…
— Сынок, где у тебя рана? — робко перебила его Мариго.
Илиас промолчал.
— Как поживают все наши? — не глядя на мать, спросил он после длительной паузы.
Мариго удивило, что сын не хочет говорить о своем ранении. Она переставила табуретку поближе к его изголовью. Может быть, спросить еще раз?
— Ты что, мама, точно онемела. Расскажи-ка о наших.
— Все живут хорошо. Клио мы, правда, совсем не видим, у нее дом, ребенок. Ты получил карточку малыша? Птенчик он мой!.. Элени, к счастью, работает, иначе бы мы не свели концы с концами… Ох!.. Тебя серьезно ранило?
— А как Никос? — спросил Илиас.