Что мог ему ответить Тимиос? Солдат, осмелев, пополз к двери домика, чтобы спрятаться хотя бы там. Ведь на середине двора его могли прикончить случайно даже свои. Он вцепился руками в мраморную доску, загораживавшую дверной проем.
— Не стреляй! Не стреляй в меня! — молил он.
В тюфяки, сваленные на пол, попала граната. При взрыве старое кресло, Тимиос и посудная полка отлетели к стене. Из двери вырвался черный столб дыма.
— Будь осторожен, может, там еще не все убиты, — сказал у ограды один солдат другому, удерживая его за ремень.
Лучи солнца упорно пробивались через черную завесу, скрывавшую двор. Прижавшись к полу, Сарантис искал глазами своих товарищей. Он увидел Георгоса, выползшего на середину комнаты. Видно, и тот хотел проверить, остался ли хоть кто-нибудь в живых.
Сарантис приподнял немного голову, и взгляды их встретились. Но им некогда было обменяться хоть словом. Сарантис тотчас повернулся на другой бок и приник к двери. Он еще раз выстрелил.
Солдаты, готовые броситься в атаку, застыли опять на месте.
Пулемет строчил не переставая.
Солнечные лучи пронизывали насквозь белое облако известковой пыли, рассеивая по всей комнате нежный, словно неземной, свет. У Георгоса не осталось ни одной пули, и он стал лихорадочно шарить руками вокруг. Только теперь он понял, что несколькими минутами раньше прятался за мертвой Элени.
Он отбросил пистолет. Судорожно сжал в руке полу ее жакетки. Быстрое, прерывистое дыхание Георгоса касалось обезображенного лица девушки, ее плеча, шеи. Он смотрел на нее и не мог оторвать глаз. Лицо его подергивалось…
Вдруг он приподнял голову и замер. Резкое стрекотание пулеметов, оглушительный гул многократным эхом отдавались у него в голове. Этот треск и грохот с каждой минутой делались все более страшными и невыносимыми.
И тут Георгос вскочил на ноги и, перепрыгнув через труп Элени, выбежал во двор.
— Мы победили! Мы победили! — надрывно закричал он.
На него обрушился целый град пуль. Он повернулся вокруг своей оси, его стройное тело обмякло, и он рухнул на разрытую гранатами землю.
20
Сарантис понял, что один остался в живых. Он наповал убил солдата, прыгнувшего в дом через окно, и, отступив в угол, спрятался за кучей обломков. Вдруг во дворе кто-то закричал:
— Постойте! Постойте!
Автоматы, стрелявшие в дверной проем, сразу замолкли. Из-за дома показался капитан. Он, запыхавшись, подбежал к солдатам, которые при виде его повскакали с мест.
— Что случилось? — спросил он.
— Один из них еще жив. Но у него, наверно, не больше двух-трех патронов, — ответил солдат, кричавший перед этим «Постойте! Постойте!»
— Тогда не стреляйте в него, — поспешил распорядиться капитан. — Мы возьмем его живьем.
И он немедленно передал немцам приказ прекратить огонь.
Запасники бросили свой пулемет. Они уселись на пол залитой солнцем террасы и, прислонившись к перилам, закурили. Может быть, даже заговорили о своих родных местах.
Теперь не слышно было ни звука. Под окном и у двери домика солдаты замерли, затаив дыхание. Один из них привязывал свою пилотку к длинной палке. Перед ним стоял капитан; его красная физиономия была преисполнена серьезности, и он знаками давал указания солдату.
Сарантис прислушивался к этой странной тишине. От окна к ограде спокойно плыли легкие облака известковой пыли, прошитые золотистыми лучами солнца. Среди обломков лежали его мертвые товарищи, теперь уже равнодушные ко всему происходящему.
Он осторожно сел. Так ему удобней будет обороняться. Он знал, чего добиваются враги, но был уверен, что им это не удастся.
Вдруг Сарантису вспомнилась его квартирная хозяйка, добрая, немолодая уже женщина. Сегодня рано утром она сказала ему: «Купи мне, пожалуйста, немного соли». Он совсем забыл о ее просьбе, а бедняжка, наверно, до сих пор ждет его. «Ах, голова садовая! — думает, должно быть, она про него. — Подговорю я ребят вечером, когда он придет, встретить его музыкой, пусть бьют палками по пустым ведрам». Малыши любили его и часто встречали веселыми шутками.
Дул легкий ветерок. Солнечные лучи запутались в пыли, как котенок в клубке шерстяных ниток. Ветерок слегка шевелил легкую прядь разметавшихся по полу волос Элени.
Сарантис знал Элени еще девочкой с длинными косами. Ему вспомнилось то утро, когда он оказался свидетелем ссоры в доме Саккасов, перебранки из-за проданных Хараламбосом одеял. И он подумал о том, как всякие беды подрезают крылья мелким собственникам, убивают их мечты.