Внутри мы помылись и переоделись в халаты. Отогрелись и развесили одежду сушиться. А потом дозвонились моим родителям. Домашний телефон, к счастью, я помнила наизусть. Надо и сотовые выучить. Оказалось, что в Сочи тоже есть ходоки. Вскоре к нам пришла женщина. Сказала, что в своё время и она училась в Заозёрье. И лично знакома со старшим попечителем Виктором Владимировичем. Он сейчас вроде как главный в нашей школе.
Она хотела сразу нас отправить восвояси. Из Адлера есть прямой коридор. Но мы упросили позволить переночевать. И сообщить всем, что с нами всё в порядке. Чтобы и родителей и попечителей немного успокоить. А то вздумали бы явиться за нами. Отчитать. Следовало дать время. Да и за номер уже заплачено.
Выволочку мы пережили на следующий день. Влетело и нам. И Игорю со Славиком. Нас отпустили в Москву под честное слово, что отправимся в компании старших. Ни их, ни нас потом месяц не выпускали.
– Уголовники – это плохо. Давай лучше поговорим про солнечных. Когда они прибывают? Нашу комнату нельзя потеснить. У нас три кровати впритык стоят.
Мы подошли к воротам крепости. Даже удивительно, как такая старая постройка до сих пор не думает разрушаться. Есть мнение, будто это потому, что на каждом камне, из каких сложены стены, стоит защитный символ. Вообще-то такие символы служат затем, чтобы на данной стене никто не мог нарисовать переход. Ни оттуда, ни туда. Потому все пути в Заозёрье находятся вне крепости. Защита от незваных гостей. Но существует предположение, что те же символы обладают не только охраняющей, но и сохраняющей силой. По этой причине Заозёрская крепость уже хоть и не новенькая, но ещё и не старушка. А ведь ей больше тысячи лет.
У крепости четыре башни и толстые стены. Внутри стен хозяйственные помещения. В башнях – учебные классы и комнаты попечителей. Самая низкая башня над воротами. Так и называется – Надвратная. Она широкая и плоская сверху. Площадка на крыше огорожена невысокой зубчатой стеной. В центре этой площадки нарисована буква «Н». Туда иногда садится вертолёт. Территория внутри крепостных стен невелика. Там проложены дорожки, мощёные булыжником. А между ними проплешины, где летом растут цветы и полезные травы. А зимой возникают снежные города. Вдоль Восточной стены тянется длинная двухэтажная постройка. В ней живут ученики. И кое-кто из попечителей. У противоположной стены – сарай, конюшня и оранжерея, где обитают растения, привезённые издалека. Ворота с Южной стороны. А с Северной – выстроено самое большое помещение. Его все называют по-разному. Мы, собственно, школой, потому что и там хватает учебных аудиторий; иные – дворцом, так как и вправду похоже; третьи – гостиницей, потому, что там останавливаются приезжие. А есть такие, кто заходит в Северную постройку только поесть. В этом здании у нас ещё кухня и обеденный зал.
Названия стен – Восточная, Южная, не совсем правильны. Крепость построена в виде кривого треугольника. Одна стена длиннее, другие – короче. И неровные они. В углах три остальные башни. Все разные по размеру.
Не понимаю себя. Как можно одновременно обожать это место и хотеть удрать отсюда?
Глава 2. Над пропастью в двери.
Несколько дней мы маялись от безделья. Все попечители сказали твёрдое «нет» на попытку отпроситься в большой город. Мама, конечно, не поверила бы, расскажи я ей об этом. Но ведь она ничего не знала про путешествие в Сочи. Попечители в своё время поставили в известность только папу, а он решил поберечь мамину психику. Она уверена, что если мы с Никой куда и выбираемся, то лишь в сопровождении старших учеников. Или даже самих попечителей.
Мы ходили на озеро, собирали грибы в лесу, читали книги. Через четыре дня Ника не выдержала и после завтрака потащила Варьку на аллею дверей. Я увязалась за ними.
– Мы ненадолго. За пару часов управимся. Быстренько съездим и вернёмся. Никто не заметит, – уговаривала Ника. – Я посмотрела по карте. Ныряем в Москву. Там на метро до Павелецкой. Потом пешком. Зайдём, договоримся обо всём и домой.
– Я не против, – мялась Варька. – Только если наше отсутствие обнаружат, мне потом бабушка голову оторвёт.
– Я же тебе говорю, что не обнаружат, – упорствовала Ника.