– Послушай, – вмешалась я, – это очень неосторожно. Тебе не кажется?
– Лиса, ты можешь не ходить. Вдруг нас начнут искать, тогда скажешь, что где-то здесь гуляем.
– Как же! Я тебя одну не отпущу.
– Почему ты постоянно присматриваешь за мной?
– Потому что я старше! Меня мама учила за тобой присматривать.
Мы немного попрепирались, потом решили всё-таки рискнуть. Огляделись по сторонам, желая увериться, что нас никто не видит. Подошли к стене с надписью «Москва». Ника подняла с земли камешек и резко нарисовала на ровной поверхности горизонтальную линию. Когда она торопится, то не тратит время на создание полноценной двери. А мы сейчас торопились. В любой момент на аллее мог кто-нибудь появиться. На стеночке возникла синяя, клеёнчатая шторка. Ника отодвинула её в сторону, при этом металлические кольца, державшие занавеску на перекладине, издали резкий звук. А затем мы шагнули внутрь.
В Москве оказалось теплее на несколько градусов. Я сняла розовую ветровку, и повесила её на поясе, связав рукавами. Мы быстро добрались до метро. Выяснилось, что Ника взяла с собой деньги, чтоб купить билеты. Я, честно говоря, надеялась, что она об этом забыла и мы тут же вернёмся обратно.
От Павелецкой нам пришлось искать путь по бумажной карте. Решили опять же не тратить время на то, чтобы зайти в ближайшее кафе и попросить разрешения зарядить телефоны. Сначала мы шли по какой-то шумной улице, затем свернули в подворотню, и ещё. Постепенно становилось тише, а людей всё меньше. Брели мы пока не оказались в переулке со странным названием. Слева тянулось длинное серое здание с выбитыми окнами. Внутри постройки возле полуразобранных машин копошились люди. Справа, плотно прилепленные друг к другу, стояли дома, довольно старые, но более презентабельные на вид. Во всяком случае, с окнами и дверями.
– Это где-то здесь, – проговорила Ника.
– Да уж, переулочек, – отозвалась Варька.
Мимо нас прошла оживлённо болтающая парочка.
– Обычный переулок, – пожала плечами я. – А вообще, в больших городах это особенно странно. Идёшь сперва по широкому современному проспекту, а потом сворачиваешь и как в захолустье попал. Церквушки четырнадцатого века соседствуют с новостройками из стекла и бетона…
– Вот, – Ника остановилась возле ступенек, ведущих к двери в трёхэтажное здание.
Я оглядела его. Старая постройка, казавшаяся хлипкой, некогда выкрашенная в кирпичный цвет. Довольно узкое здание, примыкавшее одной стеной к жёлтой четырёхэтажке такого же унылого вида. Другая стена возвышалась над пустырём, огороженным зелёным покосившимся забором. Ширина строения – пять окон по горизонтали. Четыре ступеньки в крыльце. Гнутые перила с остатками коричневой краски. Дверь металлическая. С глазком. Домофон.
Да. Я стараюсь всегда видеть и запоминать подробности. И очень люблю читать детективы. В них сыщики постоянно отмечают всякие мелочи. Потом оказывается, что всё это так важно.
Ника поднялась по ступенькам и вслух прочитала записку, прикреплённую над домофоном:
– Набирать три единицы.
Затем исполнила указание.
– Здравствуйте, – раздался из динамика вежливый женский голос.
– Я ищу издательство «Сердце русалки». Меня зовут Вероника Воронцова…
Мне всегда казалось, что «Вероника Воронцова» звучит, как скороговорка. Одни и те же буквы повторяются.
– Ах, Вероника, – обрадовалась обладательница голоса. – Да, да. Мы вас ждём.
Раздался писк. Сестрёнка потянула ручку двери.
На площадке первого этажа нас встретила элегантная молодая дама в костюме, успешно претендующем на строгость. Она улыбалась, как мне показалось, слишком приветливо.
– Вероника, а мы думали, вас будут сопровождать родители.
– Они не смогли, – не моргнув глазом, солгала Ника. – Я с сёстрами.
Есть мнение, что раз уж ходоков на земле не так много, то все они наверняка приходятся друг другу родственниками. Даже те, кто родился в обычных семьях. Ну, мало ли какое родство могло затеряться в глубине веков. Иногда кровные связи очень дальние. Настолько, что родством это уже может и не считаться. Однажды мы с Варькой взялись искать в архиве наши подноготные. И выяснили, что у нас один прапрадедушка. Не тот, который Воронцов, а тот, у кого странная немецкая фамилия. Но это неважно. Важно, что теперь мы с Никой можем с полным правом назвать Варьку сестрой. Хоть она и многоюродная.