Такие вещи проходят ещё в первом классе: «Никогда не рисуйте двери на других дверях!» Ника, разумеется, это правило хорошо знала. Просто она не имела понятия, что за её спиной тоже дверь.
Мы повалились на весьма твёрдый пол. Варька – прямо на меня. Я взвыла от боли. Где-то рядом заплакала Ника. Тоже ушиблась. И всё это в полной темноте.
Нейтральная зона. Воронка, способная поглотить и никогда не выпустить наружу.
Учителя нам говорили: «Если когда-нибудь вы нарисуете дверь на другой двери, то окажетесь в абсолютной тьме, в зоне именуемой нейтральной, ибо никому не ведомо, что это такое. Выбираться оттуда надо сразу же. В течение первой минуты. Иначе остаться можно навсегда. Случается, что ходоку нужно пройти через нейтральную зону. Некоторые переходы только так и прокладываются. Если окажетесь в такой ситуации, постарайтесь не терять контроль. Главное: ничего не пугаться».
Я оттолкнула Варьку и закричала:
– Ника, быстро рисуй закоулок! Нужно срочно уходить.
– Коленку ударила.
– Быстро!
Я ощупала пол. Брусчатка, как на мостовых старых городов. Для перехода пойдёт.
– Рисуй!
– Рисуй, Вероничка, – взмолилась Варька, – я не хочу здесь застрять.
Она могла бы попробовать и сама, но у Ники такие вещи явно лучше выходили.
– Да, да, – отозвалась сестрёнка, и я услышала скрежет. Это кольцо царапало камень.
Странно. В нейтральной зоне все остальные чувства работают, и лишь глазу не за что зацепиться.
Тут мы услышали ещё и звук открываемой двери, а также голоса охранников Ступицына. Если это они, конечно. Потому что не видно же ничего. Вдруг в это время где-нибудь в Америке неизвестный ходок тоже создал закоулок на другой двери и теперь заглянул в нейтральную зону.
– Где они? – прозвучал мужской голос, и я поняла, что он точно доносится не из Америки.
– Где-то там. Создадут выход – узнаем.
– Кто эти девчонки? – спросил, по-видимому, Герман.
– Одна из них отыщет моё богатство, чтоб я мог расплатиться с тобой, – а это уже Ступицын. – Поймайте мне их! – судя по всему, воззвал он к своим работникам.
Ника потянула за ручку и открыла люк в брусчатке. Снизу хлынул свет. Тут и преследователи нас заметили. А мы – их.
– Прыгаем! – скомандовала я.
– За ними! – приказал своим людям Осип Игнатьевич.
Если дверь изображена в полу, на асфальте, на тропке леса, в общем, на поверхности, находящейся внизу, то, вероятнее всего, на место назначения придётся приземляться сверху. Случается и по-другому, но редко. Такие переходы называются ещё колодцами. Далеко на Крайнем севере, там, где вечная мерзлота и вовсе не живут люди, колодцев целая Равнина.
Мы свалились с высоты метра в полтора прямо на проезжую часть некоего города. Раздался визг тормозов. Большой чёрный автомобиль буквально навис над нами. Пару секунд мы барахтались на асфальте, потом вскочили и бросились бежать. Вокруг пикали машины, кто-то ругался. Подал звук трамвай.
Я выскочила на тротуар и оглянулась. Из чёрной дыры, возникшей в воздухе, один за другим прыгали чужие люди, которым мы для чего-то сильно понадобились. Первый приземлился прямо на крышу розовой легковушки, девушка за рулём завизжала. Остальные добавили шока всем присутствующим. Вот так и рождаются легенды о пришельцах и монстрах. Валятся откуда-то с неба не пойми кто…
– Скорее, – бросила я, поворачиваясь к своим. Ника потирала коленку. Варька тяжело дышала. – Идут по горячему следу.
Горячим следом называется возможность, не задумываясь открыть дверь, какую недавно уже открывали. Любой переход остывает несколько минут. При условии, что один ходок видел, куда вошёл другой, он может нарисовать вход в закоулок на той же поверхности и пойти за ним. Совершенно не акцентируясь на том, куда собирается попасть. То есть это обязательное условие, не акцентироваться. Иначе можно перенастроить случайно пункт прибытия.
Нам следовало убегать тотчас же. И рисовать переход в таком месте, где преследователи этого не увидят.
Потому мы бросились вперёд, и тут я сообразила:
– Ника, мы что в Ижевске?