– Я думала о доме, – пропищала та. – О маме.
– Она же в Париже!
Окружающая действительность не очень радовала. Мы угодили в центр. Довольно открытое место. Не так далеко от нашего дома. Но туда не добежать. В данный момент куда больше подошёл бы спальный райончик, где много домов, меж которыми легко петлять.
Сейчас мы бежали по узкой асфальтированной полосе. Слева дорога с оживлённым движением, справа – склон, уходящий вверх, заросший травой. Чуть впереди лестница, ведущая к храму, на том самом склоне.
Сзади доносились тяжёлые шаги догоняющих.
И ни одной светлой мысли в голове о том, как выкручиваться.
Мы добрались до лестницы и поскакали через ступеньки. Варька начала отставать. Я оглянулась и крикнула.
– За тобой бежит собака!
В надежде, что страх её подстегнёт. Мне кажется, собак она боится больше, чем недружелюбно настроенных людей.
Помогло.
Добравшись до храма, мы забежали за один из множества углов красивого здания, и Ника размашисто нарисовала на асфальте дверь очень странной формы. Она чем-то напоминала лепесток цветка. Но в ту секунду было не до игры в ассоциации. Мы скопом шагнули внутрь. Только я успела услышать шаги и крики за спиной. А, значит, нас заметили и непременно прыгнут вслед.
Теперь мы оказались в другом городе. На узкой незнакомой улочке. Свалились на неё сверху, однако с небольшой высоты, никто не ушибся. Я снова поторопила девчонок и пустилась вперёд первая. Мы пробежали несколько метров, выскочили на широкую дорогу и тут же услышали:
– Вон они!
– Я сейчас упаду, – взмолилась Варька.
– Не вздумай. Держись!
Я побежала направо и в этот миг заметила возвышающуюся вдалеке Эйфелеву башню.
– А вот и Париж!
– Я всё ещё думаю о маме, – прокричала Ника.
– Подумай лучше о таком месте, где их легко сбить со следа!
Шаги людей Ступицына звучали совсем близко. «А Варька сейчас упадёт, – подумала я, – и тогда мы её не оставим, а сдадимся».
Но тут где-то рядом засвистели полицейские. Вероятно, им не понравилось, что за девчонками гонятся громилы. Потому одни дядьки бросились наперерез другим. Таким образом мы выиграли несколько секунд.
Я схватила Варьку за руку и буквально потащила за собой. Вскоре мы свернули в ближайший переулок.
Ника остановилась и резанула кольцом по стене, аж искры посыпались. Наверное, оно уже горячущее, однако Ника пока не замечает. Не до того ей.
– Сбросить хвост! Сбросить хвост! – напомнила я. Да уж. Слишком много читаю и смотрю детективов. Специфическими жаргонизмами разговариваю.
Сестрёнка дёрнула дверь. Мы шагнули внутрь с надеждой, что теперь-то сможем отдышаться.
Ничего подобного. В последний момент из-за угла показались типы в чёрных костюмах. Вдогонку им неслись крики на французском и свистки полицейских.
Мы очутились в джунглях. Это настолько поразило, что на мгновение вынудило застыть, подобно изваяниям. Нас окутало тёплым, влажным воздухом. И пением невиданных птиц.
– Идём, – опомнилась я и отодвинула в стороны ветви странного кустарника. Здесь не убежишь. Дороги нет. Везде деревья. Лианы. Сквозь них нужно пробираться, не торопясь.
Но тут, словно кнутом, нас ударил вопрос:
– Когда ж вы устанете удирать, девочки?
И открылось второе дыхание, давшее сил выбраться на звериную тропу.
Вдруг сверху донёсся крик. От него похолодела кровь. Мы задрали головы и посмотрели в небо. Преследователи сделали то же самое. Высоко над деревьями летела… летел… летело нечто… огромное… с когтистыми крыльями.
– Птеродактиль, – обалдела я. – Ника, о чём ты думаешь?
– О таком месте, где их точно что-то отвлечёт, – пробормотала сестрёнка и указала на здоровяков, имевших такие же очумелые глаза, как и мы. Преследователи стояли в густом кустарнике в нескольких метрах от нас. Пока никто не двигался. Варька тяжело дышала в ухо. Похоже, птеродактиль её сейчас меньше всего заботил. Она помирать собралась, судя по фразе:
– Ох, я сейчас прямо здесь сдохну…
– Мы что же, прыгнули на миллион лет назад? – вежливо осведомился ближайший дядька, глядя на Нику со смешанным чувством восхищения и ужаса.