Тамара Евгеньевна изобразила на лице выражение, словно ей приходится объяснять непонятливому ребёнку элементарные вещи:
– Ты только что позволил ему забрать насовсем ещё не купленный тобой предмет. Получается, подарил. Так не годится. Конечно, воровать – это весьма нехорошо, и я ни в коем случае не подбиваю тебя на совершение преступления. Но вдруг существует возможность позаимствовать некую вещь, совершенно не нужную своему владельцу.
Игорь опять вздохнул и заметно опечалился. За ним вздохнул и Славик. На стол вскоре поспешил пирог, порезанный довольно крупными кусками.
Я смогла съесть совсем чуть-чуть. И так уже ощущала, что приготовилась выползти из джинсов во все стороны одновременно. А вот Варька всё ела и ела. И как в неё влезает? Я всегда этому удивлялась. После сытного обеда джинсы ей тоже обычно становятся малы, но меня этот факт угнетает, а её радует.
– Бабушка, – проговорила Варька, прожевавшись, – а ты знаешь кого-нибудь из ходоков по фамилии Ступицын?
– Ну, разумеется, – отозвалась Тамара Евгеньевна, – это известная фамилия. С отцом великого семейства, то есть дедом уже, мы даже в молодости приятельствовали. А почему ты спрашиваешь?
Да, меня тоже терзал интерес, чего это Варька такие вопросы задаёт. Так ведь легко и проговориться. Потому я выразительно глянула на подругу. Она откусила от пирога и тут же, не прожевав, ответила:
– Да так. Услышала где-то эту фамилию, и вот всё в голове вертится.
Я посмотрела на Игоря со Славиком. Они к нашему разговору не прислушивались.
– Отец семейства, ну то есть дед, – начала Варькина бабушка, – в своё время был весьма импозантным мужчиной. Высокий, статный, голубоглазый. Кроме того, из хорошей, состоятельной семьи. Правда, характер имел вредный, и свою семью, когда завёл её, тиранил, как поговаривали. А к старости вообще, по слухам, невыносим стал. Мы уже тогда не сталкивались с ним, но люди рассказывали про него многое. А ещё он с каждым годом богател и богател. Одни думали, что старик Ступицын отыскал в колодцах на Равнине небывалый по величине клад. Вася… Василий Филиппович его звали… одно время в Солнечной школе попечительствовал. Другие считали, что Ступицын вроде как владел большими землями и имениями за границей, и всё это приносило бешеный доход. А Филиппыч просто восхитительной скупостью отличался. Как нищий жил, семью свою едва ли не голодом морил. Некоторые полагали, что оттого он горы золота и скопил. Находились и такие, кто подозревал старика в поклонении каким-то древним божествам. Он им поклоняется, а они ему золото. Чушь, естественно. Но все единогласно записывали его во владельцы немыслимых богатств. А когда скупец помер, никто ничего не нашёл. Дети и внуки с ног, как поговаривали, сбились. Всё пытались отыскать наследство. Но ни с детьми, ни с внуками я не знакома.
Тамара Евгеньевна замолчала, а мы с Варькой переглянулись. Игорь опять откинулся на спинку стула, пирог он ещё не доел, но мысль грустная в свою очередь доедала его.
– Всё равно не понимаю, – принялся развивать её недоеденный, – если я украду предмет, он ведь тоже станет моим. Или тут другой принцип?
– В том-то и дело, что не станет. Краденое никогда по-настоящему не становится достоянием того, кто его прикарманил. Не то, что дарёное или купленное. В этом и суть.
Глава 5. Слышу гостя из холодного далёка
Вскоре у Игоря начал трезвонить мобильник. Анжелка напоминала, что близится время встречи в условленном месте у станции метро «Нарвская». Она говорила громко, мы каждое слово слышали. Славик глянул на часы. Его телефон молчал, ибо почил. Разбил его Славик недавно.
У «Нарвской», на небольшой улочке под названием Бумажная, находился переход в Заозёрье. Все договорились там встретиться в семь часов. Я посмотрела на резные деревянные ходики. Тамара Евгеньевна говорила, что это раритет. Старинная вещь. Седьмой час, и впрямь пора возвращаться.
При выходе из здания станции метро «Нарвская» я постоянно засматривалась на Триумфальные ворота. Мне очень нравился их оттенок. Мне вообще весь район этот нравился. Возле станции шумно: машины, люди. А чем ближе к Бумажной, тем тише и спокойней.
Когда мы подошли к тому месту, где улица, названная в честь китайского изобретения, ещё немного и упрётся в Обводный канал, возле стены общежития нас ожидала почти вся компания.