Глаза моя тётка прячет за очками с затемнёнными стёклами. Объясняет это тем, что глаза болят от яркого света. И ещё она много читает, от того они болят и без света тоже. Тётя любит порассуждать о здоровом питании, но не прочь также употребить пару-тройку рюмок наливки из запасов тёти Калисы. Она весьма умна, моя родственница, в смысле эрудированна, и говорит, что это у нас в крови. Хотя, полагаю, начитанность в крови быть не может, это же приобретённая штука.
Тётя Света не завела себе семьи, зато приобрела собаку. Таксу, названную Молнией. Сколько я себя помню, тётя пишет бесконечный роман под названием «Тайные переживания ипохондрика». Она вечно находит у себя страшные и не особо болезни, а потом сама же их излечивает. Правильным питанием, наливкой и общением с таксой. Ах да! Ещё свежим воздухом. В Заозёрье этого добра навалом.
Кроме того, тётя Света помнит всех выпускников школы ходоков. Потому я и хотела задать ей вопрос о Ступицыне. Я вышла из жилого корпуса и направилась к Северному зданию. Библиотека находилась там, в левом крыле на третьем этаже. А архив – на втором. Они соединялись лестницей. И жила родственница прямо в архиве. У неё своя комната имелась в глубине. Тётя единственная жила в этой части здания. Я бы струсила, честное слово.
Во дворе ребята гоняли мяч. Вместе с ними носился пёс, названный в честь никогда не существовавшего французского графа. Пёс обладал внушительными размерами и бесшабашным нравом. Его воспитанием занималось всё Заозёрье, но без толку. Повариха употребляла выражение: «Как об стенку горох». В общем, воспитание отскакивало подобно гороху. А пёс не умел спокойно сидеть на месте и всегда скакал подобно воспитанию.
Щенка год назад притащил откуда-то из большого города Игорь. Он говорил, что подобрал его на улице, замёрзшего, голодного и местами даже породистого, сходство с догом он в нём усматривал. Игорь же и придумал кличку. Сказал, что пёс у него ассоциируется с дефолтом. Просто кто-то рядом произнёс это слово, разговаривая по телефону, когда Игорь поднимал щенка с земли. И теперь оно, то самое слово, непременно должно сгодиться для имени. Славик спросил, какое отношение щенок имеет к невыполненным долговым обязательствам. А Игорь ответил, что ему просто нравится, как звучит слово «дефолт». Но раз уж ни одна собака, какой бы ушлой она не была, вправду не способна иметь отношение к долговым обязательствам, то пусть щенка зовут де Фолт. Француз то есть. И не абы какой, а знатный. Славик уж не стал выяснять, откуда у беспородного псёнка взялась знатность. И никто не стал. Все просто признали факт.
В общем, де Фолт носился по двору, тоже пытаясь играть в мяч. Воспитанность пёс себе не приобрёл, но умишком кое-каким обладал. Он понимал, что мяч для него не предназначается, но побегать хотелось.
Увидев меня, де Фолт подскочил, пару раз лизнул в руку, затем умчался прочь. Я пошла по двору, увернулась от мяча, полетевшего в мою сторону, поздоровалась с завхозом Фёдором, ремонтировавшим телегу, буквально пробежала мимо группы девчонок, которые делились сплетнями с Анжелкой, и поднялась по ступеням.
Правое крыло Северного здания называлось «красным». Потому что, начиная прямо с фойе, в оформлении помещений этой половины использовалось больше красного цвета. Гобелены на стенах, обитых деревянными панелями, ковёр на лестнице, ведущей на второй этаж, цветы, какими расписан потолок, и прочие мелочи. Не то чтобы красного вокруг присутствовало излишне много, но он всё-таки преобладал.
Левое крыло звалось «зелёным». И опять же гобелены, ковёр на лестнице, и впрямь чуть сдвинутой в левую сторону, ведущей со второго не третий этаж, и орнамент на потолке. Зелёный здесь не подавлял, но присутствовал.
Я поднялась по лестнице, при этом меня чуть не сбила с ног куча незнакомых детей, явно солнечных, прошла по коридору второго этажа, вскоре сменившему красный цвет на зелёный, и дёрнула дверь с надписью «архив». Дверь почему-то не подалась, и я, укорив себя за невнимательность, уставилась на блестящий от новизны амбарный замок.
Странно. Архив никогда не закрывался. И не только архив, а кабинеты, аудитории и другие помещения Заозёрской крепости. Замки имелись на дверях жилых комнат, но пользовались ими не всегда, а только в том случае, если хотели сохранить какой-то секрет. Кроме того, присутствовал замок на двери кабинета старшего попечителя. Но вообще-то в замках нуждаются те, кто боится воровства, а у жителей крепости воровать не принято. Потому Игоря так и шокировало предложение Варькиной бабушки, ведь не только родители учили его, что брать чужое – нехорошо.