Шое же так не мог. В голову периодически лезли странные мысли, в которых он начал путаться. Вчерашний вечер он старался вовсе не вспоминать — и ему было очень стыдно за это. Настолько стыдно, что он не знал, как сейчас посмотрит другу в глаза.
Потому что настолько загнал себя в угол, что ему… просто мерещился тот безумец. Везде. Даже когда его не было поблизости. Вчера, когда Кагеяма с не самыми добрыми намерениями повернулся туда, куда со страхом смотрел Хината, то ничего не увидел — вокруг не было знакомого отвратительного лица, в которое хотелось впечатать несколько кулаков. Одна лишь пустота и редкие прохожие.
И Шое действительно начал подумывать, что из-за своих страхов начинает медленно терять рассудок. Он настолько зациклился на этих мыслях, что мозг непроизвольно вырисовывает перед глазами то, чего на самом деле нет.
Это было странным.
Серьезно, до мерзости странным.
Как там говориться? «То ли лыжи не едут, то ли я дурак?» — и оттого было невыносимо тяжело внутри. Он не мог признаться себе, что вчера у него была… галлюцинация.
Черт.
Даже в мыслях звучит по-идиотски.
— Ты думаешь слишком громко, придурок, — внезапно недовольно и сонно произнес Кагеяма, протянув руку к собственному лицу и аккуратно потерев еще не открывшиеся глаза.
Хината, наблюдавший за всем этим, тут же опустил голову:
— Прости. За все. Я… не специально.
— Так, — тяжело вздохнул Тобио, — Если ты сейчас не заткнешься, то непременно улетишь в ванную под холодный душ.
Испугано кивнув, Хината лишь прижался к теплому телу рядом еще сильнее, отчего все внутри затрепетало, и казалось, что так бы он мог остаться, пожалуй, на всю жизнь. Однако тут же поняв, что вообще делает, так же сильно отстранился, вновь чуть не свалившись с кровати.
Успевший подхватить его Кагеяма лишь снова тяжело вздохнул:
— Пошли собираться. Сейчас из нас никто уже не заснет.
— Н-но… — Хината неловко закусил губу и замолчал, опуская голову и скрывая глаза за длинной челкой.
Он не мог ничего сделать ни с собой, ни с ситуацией в целом.
Хотя нет. Мог.
Однако почему-то в голове проскользнула мысль, что его действия вызовут очень много вопросов и неловкости, что заставила просто молчать и ни в коем случае не смотреть в глаза. Потому что он знал — если посмотрит, то точно натворит огромную кучу глупостей, из-за которых будет страдать всю свою долгую жизнь. Долгую и несчастливую.
— Хината, — слишком неожиданно прошептал Кагеяма почти над ухом, отчего Шое сильно дернулся от испуга и, ввиду своей неуклюжести, все же полетел на пол, больно падая на спину и ударяясь и так многострадальной головой о жесткий деревянный пол.
Очень жесткий и твердый.
Простонав от боли и забыв, как дышать, тут же ощутил широкие ладони на талии и рефлекторно схватился за что-то горячее, пытаясь то ли встать, то ли просто почувствовать тепло. И не прогадал: его тут же сгребли в охапку и подняли над холодным полом, заставляя сердце тревожно забиться. Почему-то все казалась каким-то нереальным — или удар пришелся на мозг, или просто он не до конца осознает реальность, но прекращать что-то совершенно не хотелось.
Наконец сделав первый вдох, Шое еле открыл глаза, тут же сталкиваясь с взглядом Кагеямы — и покраснел, не в силах выдавить из себя банальной благодарности. И не то шок был слишком сильным, не то Хината не до конца пришел в себя, не то держащий его на своих коленях Кагеяма служили тому виной.
Наверняка последнее.
Он просто уверен в этом.
— Неуклюжий придурок, — наконец подал голос Тобио, отчего сердце Шое сделало внезапный и очень, как казалось, громкий «Ту-дум», а к щекам прилила кровь, делая его похожим на спелый помидор, — Ты когда научишься осторожности?
Наверное, никогда. Такими темпами никогда.
Однако вслух произнес совсем другое, отводя взгляд в сторону:
— Прости… Я не специально, — судорожный вздох, и щеки покраснели еще сильнее, — Сам ты… придурок…
А дальше — невозможное.
Хината даже слегка вскрикнул, не ожидая такого от лучшего друга, но сердце, буквально ушедшее в пляс, просто рвалось навстречу, неестественно громко стуча о ребра и приводя в какое-то непонятное состояние. Душа внутри трепетала, приятно сжимаясь где-то в груди и застилая сознание белой пеленой, словно пыталась полностью отключить его от реального мира.
Кагеяма прильнул к его губам.
Что?
Что? Что?
Внутри все задрожало, и Шое даже бы дернулся от неожиданности в сторону, если бы мог пошевелиться. Мозг не верил. Все не верило.
Что?
Как такое может быть?
Невинно, осторожно, неловко и даже как-то настороженно чужие горячие губы сминают его, делая это мгновение необычно… теплым? Торжественным?… Страшным?
Но почему тогда все так приятно? Хината чувствовал внутри себя странное спокойствие, теплоту и очень нежные переливающиеся чувства, однако в то же время дрожал от всего этого, боясь пошевелиться. Он не верил. Или не хотел? В конце концов, это все может оказаться нелепым сном. Простым и до омерзения нелепым.
Так что, Хината, проснись.
Проснись, слышишь?
Это все не может быть правдой!
Однако внезапно прошедший по нижней губе язык Кагеямы явно доказывал, что все происходящее — реальность. Мурашки целым табуном пробежали по шеи, спине, пояснице, буквально вынуждая сделать судорожный вздох и опешенно замереть, совсем впадая во внутреннюю панику и борьбу с собой — черт возьми, Кагеяма же… его целует. Его. Целует. Как и такое может быть? Это однозначно не нормально — они ведь друзья, соперники, сокомандники, напарники… парни.
Они в любом случае не…
Не…?
Чужой язык вновь прошелся по его губам, вызывая снова целый вихрь непонятных эмоций и под удивленный выдох проник к глубже — к белоснежному ряду зубов.
О боже.
О боже. О боже.
Это не сон.
Не сон!
Дернувшись, словно через его тело пропустили ток, Хината еле-еле вывернулся из рук и шустро умчался в ванную комнату, периодически спотыкаясь о неожиданные вещи и прижимая дрожащую ладонь к губам.
Было стыдно. Было страшно. Было радостно. Было странно. Было непонятно. Словно кто-то решил вместить в его тело все существующие эмоции и чувства разом — и оттого Шое не мог до конца осознать произошедшее. Прокручивал перед глазами, но еще никак не мог… поверить?
Словно это не он. Словно это не с ним.
Черт. Черт!
Ему просто нужно умыться и почистить зубы.
Почистить зубы обязательно — мало ли… будет что-нибудь еще?…
***
Неловко застыв перед Кагеямой, Шое опустил взгляд в пол, краснея и стыдливо сцепляя руки в замок, мечтая провалиться сквозь землю на этом самом гребаном месте. Он не знал что делать, что говорить, как двигаться и как разговаривать — внутри была настолько огромная бездна под названием «неизвестность», что проще было прыгнуть в нее, чем через нее.
— Эм, — не слишком уверенно протянул Тобио, и Хината даже вздрогнул, неожиданно смело переместив взгляд с пола на его пояс, — Тебе не слишком было противно?
Удивленно приподняв брови, Шое переспросил:
— Противно?
Кагеяма кивнул.
— Нет, — и вновь низко опустил голову, — Мне просто было… странно? Ведь… мы друзья… парни… т-товарищи и… я не знаю. Я не чувствовал ничего такого… ты неожиданно это…
— То есть, — осторожно начал Тобио, перебивая бессвязный монолог — а это был именно он — и медленно подошел ближе, — Если я повторю — это ничего?
Что?
Что?
Шое ошеломленно поднял голову, встречаясь с глазами друга и… внезапно заметил покрасневшие щеки, отчего сердце пропустило несколько ударов, а губы просто хотели растянуться в улыбке, отражающую… а что именно? Нежность? Умиление? Чувства? Эмоции?