Пару раз вздохнув, отгоняя навязчивые плохие мысли в сторону, еле сдержался от того, чтобы устало не простонать — Хината будто сегодня не спал вовсе. Когда все это закончится? Когда он сможет наконец смахнуть с себя весь груз проблем и полностью отдаться любимому делу? Когда перестанет думать обо всем случившемся?
Нуэ в психиатрической больнице, окруженный врачами и запертый в белой, отчужденной от мира, комнате. В его кровь каждый день вводят много психотропных препаратов, затемняющие разум, а поэтому он физически не сможет добраться до него. Думать об этом совершенно не стоит — пустое.
Но как заставить себя сделать то, что так упорно себе говорит?
Перекрыв воду одним движением и игнорируя сильную дрожь, шагнул мокрой босой ногой на яркий желтый коврик и стянул с вешалки полотенце, принявшись тут же им вытираться.
Взгляд непроизвольно упал на слегка запачканное зеркало, и Шое криво улыбнулся, видя залегшие под глазами темные круги, желтевший синяк на скуле, почти зажившую разбитую губу и потемневшие от воды волосы, больше теперь по цвету напоминавшие ржавчину, чем расплавленную и переливающуюся на солнце медь.
Жуть.
Он будто тень того солнечного Хинаты, который заражал всех своим позитивом и радовался даже самым маленьким пустякам.
Обмотав бедра влажным полотенцем и не спеша почистив зубы, старался больше не натыкаться взглядом на свое отражение, предпочитая смотреть на собственные руки и ноги, по которым еще стекали редкие капельки воды. С этим срочно нужно было что-то делать, но вот что — совсем не понятно.
Впереди ведь еще целый день.
Выйдя из ванной, медленно пошагал в свою комнату, чувствуя босыми ногами мерзкий холодок, от которого замерзало все тело — мама наверняка открыла на ночь окно на кухне, из-за чего теперь без одежды идти было невозможно. Как только дверь за ним тихо закрылась, а взору предстала не застеленная кровать, позволил себе обхватить плечи руками и сжаться от нового приступа холода.
Все еще наверняка спят — сейчас только шесть утра — а поэтому, не желая оставаться наедине с кошмарными мыслями, принялся натягивать на себя заранее подготовленную на стуле школьную форму, затем кинул в сумку пару нужных книг и конспектов и, наскоро заправив кровать, поспешил покинуть родной дом.
Рано. Слишком рано.
Все равно.
Кроссовки, ключи, свежий воздух и утренняя прохлада. Входная дверь чересчур громко хлопнула, наверняка разбудив мать и Нацу, но Шое упрямо зашагал в сторону школы, желая переодеться в спортзале и посвятить сегодняшнее утро сугубо тренировкам.
И только им.
***
Дружеский матч закончился со счетом «4:3», и не в их пользу. Снимая с себя пропитавшуюся потом спортивную форму и желая поскорее принять душ, боялся смотреть в сторону раздевающегося Кагеямы, не особо радовавшегося из-за их проигрыша. Хината сам готов был взвыть от досады и злости на самого себя, но лишь кусал покрасневшие губы и нервно сжимал ладони в кулаки.
Хотелось извиниться, надавать себе пару тумаков и беспрерывно тренироваться, но единственное, что сейчас вообще мог сделать — молча стягивать с себя майку, смотря только в пол.
— Все в порядке? — подошел Сугавара, кладя руку ему на плечо и улыбаясь как-то по-доброму, словно сегодня совершенно ничего не было, а если и было, то вовсе незначительное.
Для Хинаты проигрыш означал огромным шагом назад.
Если бы не этот чокнутый Нуэ…
— Да, — попытался улыбнуться в ответ Шое, — Это всего лишь разминка, так что я совсем не переживаю, — ложь.
Настолько явная, очевидная и глупая, что от самого себя становилось мерзко.
— Я не про матч, — продолжил Коши, — Если тебя что-то тревожит, то…
— Все в порядке, — настойчиво проговорил Хината, желая убежать от этого внезапного разговора как можно дальше. И почему он настиг его только сейчас? Почему не через… неделю? Месяц?
Он совершенно точно все еще не готов о чем-то подобном говорить.
— У него посттравматический синдром*, — влез в разговор Тсукишима, невозмутимо одевая школьную рубашку и даже не удосужившись кинуть на них хотя бы короткого взгляда, отчего Шое поежился, — Оставь его пока.
Что?..
Постт… что?
У него совершенно точно нет никакого синдрома! Ему просто нужно прийти в себя, отдохнуть, собраться и смириться с тем, что пришлось пережить. Все эти мысли, кошмары, ужасная усталость, смена настроения и постоянные воспоминания скоро пройдут. Они обязаны пройти. Это никакой не…
— Может, ему стоит тогда обратиться к психологу? — участливо продолжал развивать тему Асахи.
Впервые Хината так паршиво чувствовал себя среди команды.
— Лучше к…
Не став ничего и никого слушать, Шое вмиг выбежал из раздевалки. Воздух внезапно начал сдавливать тело, застилающие глаза слезы так и норовили потечь по щекам, а жгучая обида невыносимо больно сжимала в своих тисках сердце.
Все они… Он не сумасшедший! Ему не нужен никакой психолог! Он совершенно в порядке! — ноги несли в непонятную сторону, отчего, наткнувшись на преграду в виде высокой стены, опустился на корточки, сжимая в пальцах собственные волосы.
Холодно.
Больно. Холодно. Противно. Грустно. От отчаянья и такого набора чувств хотелось разреветься, выплеснув все эмоции из себя, однако приходилось с силой сжимать зубы и крепче прижиматься к коленям. Чем он думал, когда выбегал на улицу с голым торсом? Чем думали его товарищи, когда при нем начали обсуждать эту больную тему?
Черт.
Черт. Черт. Черт.
Он идиот. Полный и жутко неотесанный идиот, который…
… что-то теплое упало на плечи, из-за чего Шое вздрогнул и чудом не упал на спину — руки, придерживающие его за талию, не позволили встретиться с землей. Максимально повернув голову назад, обнаружил сидящего на корточках Тобио, хмурящего брови и в этот момент казавшегося… озадаченным? Взволнованным?
Накинутая на его плечи спортивная мастерка, согревающая спину и вкусно пахнущая, заставила сердце дрогнуть, а душу — свернуться в приятный комок.
Кагеяма пошел за ним.
— Зачем? — тихо прошептал Хината. Хотелось добавить «Ведь я такой же теперь псих», но слова застряли в горле, отчего вокруг них повисла странная недосказанность.
Тобио промолчал, притянув его ближе и зарываясь носом в рыжие, взлохмаченные волосы. Шое именно в этот момент хотел дать себе слабину и, развернувшись, расплакаться на теплой груди, но упорно шмыгал носом, как можно незаметнее смахивал ладонью подступающие слезы и старался казаться неестественно сильным.
Почему товарищи решили, что сегодня то самое время, когда нужно поднять тему о произошедшем?
И, главное, для чего?
— Прости, — вновь тихо подал голос Хината, опуская голову ниже, — Из-за меня ты проиграл.
— Ты — придурок, — мгновенно сделал вывод Кагеяма, — Победы, проигрыши — что бы не происходило, все это я хочу пройти вместе с тобой.
Внутри будто начало разливаться такое необходимое для него тепло. Развернувшись в горячих, так приятно сжимающих его талию руках, Шое прильнул ближе, обнимая за широкую шею и щекой прижимаясь к такой родной груди. Сейчас он чувствовал себя так, словно оставил лежать сзади постоянно тянущие вниз кандалы.
Сердце Кагеямы билось ровно, лишь иногда срываясь на быстрый ритм — и это успокаивало лучше всякой валерьянки, которую иногда дает ему на ночь мать.
Тело к телу, сердце к сердцу, душа к душе. Обида на товарищей, противные и очень мерзкие воспоминания о Нуэ остались ждать где-то за спиной. Сейчас существовали лишь это тепло, приятные ощущения и долгожданное умиротворение. И почему… когда он один, то не способен сделать точно так же?
— Не уходи, — умоляюще прошептал Шое, прижимаясь еще ближе, — Я…
— Куда я уйду, придурок-Хината? — по-доброму ответил Тобио, аккуратно поглаживая его тонкую спину, — Я всегда здесь. Когда ты это поймешь?
Здесь…
Не став больше бороться с собой, перестал мысленно держать полуразвалившиеся двери, за которой пытался вырваться весь накопившийся груз эмоций и чувств, и позволил слезам обжечь щеки, а голосу наконец-таки поцарапать горло от громких рыданий. Сумрак вокруг них с каждой минутой сгущался все сильнее, а ветер постоянно ускорял движение, превращаясь из слабого в ощутимо сильный.