И то ли недавний разговор, так сказать, «по душам», то ли наивная вера в святость дружбы, но Шое действительно сомневался, что Кагеяма поступит подло по отношению к нему. Может быть в его словах если когда и проскользнет шутка на такую тему, то только наедине и без стремления как-то задеть или обидеть. Поэтому, тяжело вздохнув, отчитал себя за столь несправедливые мысли по отношению к другу.
Удары сердца, к которым так прислушивался Хината, приносили в душу необычное спокойствие — не хотелось ни вставать, ни говорить, ни двигаться. Даже неудачная мысль о том безумце, который совсем недавно был за его окном, больше не вводила в ту панику — мурашки проносились по телу, а сердце ускоряло свой ритм, поддаваясь страху, но не более того. Почему-то когда он касался Кагеямы, то всегда не так сильно боялся.
По-видимому, было в нем что-то волшебное.
Что-то то, чего не хватало в самом Хинате, и что-то то, чего нет ни у кого.
Однако молчать, как бы того не хотелось, являлось не самым лучшим вариантом. Шое понимал, сколько сейчас много вопросов появилось у Кагеямы, и сколько всего сейчас должен был рассказать он сам, но страх этого всего не позволял первым начать разговор. Надо было собрать всю свою смелость в кулак и сделать шаг навстречу.
Всего лишь один шаг, а дальше все пойдет по инерции. Один гребаный шаг.
— Спасибо, — еле выдавил Шое, сжимая в пальцах чужую майку. Такую же теплую, как и кожа под ней.
Голос немного был хрипловат — удивительно, что еще был — а посему в горле неприятно запершило, и Хината еле сдержался, чтобы не закашлять.
— Не за что, — слишком просто ответил Кагеяма, сжимая еще сильнее, — И что это было?
Хината вздохнул. Он так и знал, что выйдет из этого, но, тем не менее, не остановился изначально — возможно все оно шло к лучшему и, даже может быть, на пользу. Хотя к черту все эти мысли. Будь что будет. В конце концов, хуже быть определенно не может.
— За окном кто-то стоял, — по телу прошлись неприятные мурашки от одного только воспоминания, побуждая сжаться еще сильнее и уткнуться носом в теплую грудь, на которой лежал — хотелось забыть о том, что случилось, — Стоял и смотрел на меня.
— Что? — Тобио удивился, не совсем понимая о чем речь, — Мы на втором этаже, придурок, как он мог там стоять? Может, тебе приснилось?
Хината яро замахал головой:
— Нет! Там правда был тот безумец! Был! Я не вру!
— Хорошо-хорошо, — тут же ответил Кагеяма, кладя ладони на плечи Хинаты, — Все теперь нормально, слышишь? — и, аккуратно сжав их, добавил: — Расскажи мне про него.
Может, вот он, тот самый момент? Когда уже путь назад закрыт на несколько замков, а вперед идти одному страшно? — Наверное, да. Потому что если поступит иначе, то неизвестно, как будет страшно и тяжело дальше.
И Шое вздохнул.
Потом еще раз и еще.
— Мне признался в любви парень, — слова давались с большим трудом. Хината буквально выдавливал их из себя, борясь с желанием просто спрятаться где-нибудь далеко, — Н-но… его не останавливает то, что я ему отказал, — на глаза вновь навернулись слезы, а голос предательски начинал дрожать, — Он преследует меня… Все эти ссадины ос-ставил он.
И замолчал, зажмурив глаза.
Сердце в волнении забилось чаще, руки задрожали, а по спине прошлись мурашки, отчего Хината сжал челюсть и прижался еще ближе, чувствуя, как пальцы Кагеямы впиваются ему в плечи.
— И ты все это время молчал, кусок идиота? — голос был настолько злым, что тело непроизвольно вздрогнуло — и Шое всхлипнул.
Черт.
На самом деле.
Как девчонка.
— П-прости, — он прижался еще ближе, боясь посмотреть Тобио в глаза, — П-прости…
— Да не извиняйся ты, тупица! — прикрикнул Кагеяма и тут же осекся — в доме были они не одни и удивительно, что до сих пор никто не зашел, чтобы отчитать за созданный ими шум. Тобио глубоко задышал — Хината поджал под себя плечи, чувствуя это — и спустя несколько секунд вновь заговорил: — Не извиняйся. Я понимаю, что твоя жопа постоянно ищет приключений, но сейчас вины твоей здесь нет.
— Н-но… — Шое приподнялся на локтях, — Все же происходит из-за меня.
— Хината, — голос звучал очень мягко, а на голову легла широкая ладонь, взъерошив рыжую копну волос, отчего сердце внезапно заколотилось у обоих, — Просто заткнись и спи. Нам осталось всего несколько часов до тренировки. А потом мы придумаем, как проучить того бессмертного.
Взглянув на друга совершенно другими глазами, Шое кивнул и слегка улыбнулся. Даже не верилось, что с этой минуты все пойдет на лад.
***
— Он и правда сумасшедший, — вздохнул Кагеяма, проведя ладонью по стеклу в том месте, где были выцарапаны те самые слова, которые привели Хинату в ужас — он и сейчас немного нервно дергался — уму было непостижимо: как до такого можно было додуматься? — Каким образом он поставил тебе эти ссадины? Что он делал?
Шое неловко бросил взгляд в пол. Все тело прошибли мурашки от того жуткого воспоминания, а руки затряслись — зачем он об этом спрашивает? Неужели так интересно? Почему именно сейчас? Хината же ведь только почти начал забывать, и с кем-то делиться… было пока что невозможно. Он был не в силах говорить об этом.
То ли стыдно, то ли страшно, то ли неловко, то ли противно — не было понятно до конца. Мерзкие ощущения перед самим собой буквально вдавливали в пол. Но Хината честно ничего не мог поделать, лишь бессильно сжимая зубы и сминая подол ночной футболки.
— Н-нет, — еле выдавил он, борясь с желанием залезть куда-нибудь, чтобы никто не нашел, — Я н-не х-хочу…
— Понял, — тут же ответил Кагеяма, — А теперь надо собираться. Уж сегодня-то я тебе спуска не дам — ты будешь плакать от усталости, — он ободряюще положил ладонь на Хинатино плечо и несильно сжал, словно пытался передать часть свой силы.
По крайней мере, так подумалось Хинате.
— Хорошо! Я приму тысячу… нет, пять тысяч твоих пассов! — Шое, очень быстро поменяв настроение, улыбнулся, взбадриваясь, — Еще посмотрим, кто заплачет от усталости, Дургеяма!
— Ты сначала до школы дойди, идиота кусок!
***
— Так не честно! — выкрикнул Шое, упираясь ладонями в колени — дыхание сбилось уже давно, но только сейчас выпала возможность как следует его выровнять, — Ты первый стартонул!
Кагеяма стоял почти рядом, но, в отличие от него, запыхался не так сильно, а посему лишь вытирал краем майки блестящее от пота лицо. Выставляя всем на обзор рельеф мышц, не замечал (или делал вид), как люди вокруг засматривались, заставляя Хинату лишь неловко отвести взгляд — у него с этим была небольшая проблема — и нахмуриться.
Совсем на секунду ему показалось, что его друг очень красив.
Внутри плескалось не совсем понятное чувство. Шое не понимал себя — связано это с сегодняшней ночью или нет? Отчего он так засмотрелся? И почему ему внезапно почудилось сияние вокруг? Неужели он стал как-то по-другому видеть перед собой Кагеяму? Но… как такое возможно? Может, безграничное чувство благодарности одурманивает разум и Хината лишь накручивает себе нечто странное?
Наверное, так оно и есть.
— Нечего было зевать и по сторонам смотреть, — невозмутимо ответил Тобио и вздохнул, опустив майку, — У тебя дыхание сильно сбилось.
Какой наблюдательный, — и Шое опустил голову. Было стыдно прежде всего перед собой, однако выдавить из себя слова все же пришлось:
— П-потому что сорвался с места изначально…
— Потому что твоя голова забита всякой ерундой, — раздраженно перебил Кагеяма, кидая косой взгляд на Хинату, — Ты не можешь сосредоточиться на беге и забываешь правильно дышать, и из-за этого ты так быстро сдулся, идиота кусок.