Филипп усиленно играет в моего парня. Ему не нравится моя несговорчивость — я всё ещё не допускаю секса с ним, оставаясь на уровне жарких поцелуев. А он с завидным постоянством приходит ко мне на «попить кофе». Жасмин с явным злорадством ставит перед нами те крохотные чашечки.
— Не понимаю… — Как-то не выдержал Филипп. — Она, что, намекает, что мне не стоит здесь задерживаться? Почему ты терпишь такую дрянную прислугу?
Вот так… мамми — дрянная прислуга. Аристократ хренов.
— Моя Жасмин — не прислуга, Филипп. — Мой холодный тон тут же остужает его. — Она — кто угодно, но точно не прислуга. Если тебе что-то не нравится, можешь не приходить в мой дом.
Как же меня царапнуло это «прислуга». Я давно рассматривала Жасмин, как члена семьи, как близкого человека. Может, я слишком сентиментальная, а может, потеряла слишком много близких людей. Это унизительное, по моему мнению, слово вызвало во мне желание пройтись по холёному лицу ногтями.
— Да ладно, расслабься. — Филипп тут же съехал со своего надменного тона. — В пятницу заеду за тобой часам к шести. Пожалуйста, будь готова.
Вроде, и не сказал ничего такого. Но меня уже раздражает его манера общаться. Жасмин моя его не устраивает… Приговор себе он уже подписал. Пятница — станет последним днём, когда он ещё сможет считать себя моим парнем.
К вечеру в Одеоне я готовлюсь с особой тщательностью. Мои волосы убирают в элегантную причёску, открывая шею. Я подчёркиваю её длину тем самым жемчужным ожерельем. Вчера я прикупила к нему достойные серьги.
Длинное платье-футляр, плотно стянувшее фигуру, подчёркивает каждый плавный изгиб. Разрез до середины бедра спереди заставит многих проглотить вязкую слюну. Мой образ самым удивительным образом сочетает в себе сдержанность и сексуальность. Вишенка на торте — пара капель элитных духов эксклюзивной коллекции. Таких больше нет. Они заставят каждого мужчину хотеть наклониться ко мне поближе, чтобы получше «распробовать» композицию.
В небольшой клатч, на всякий случай, прячу ключи, которые кто-то забыл на комоде.
Я окидываю придирчивым взглядом девушку, смотрящую на меня из огромного зеркала от пола до потолка. Хороша…
— Красавица моя… — Экономка сложила руки в жесте восхищения.
— Спасибо. — Улыбаюсь ей уголками губ.
Филипп пунктуален. Ровно в шесть Жасмин открыла ему дверь. Да, сегодня мы, пожалуй, будем самой красивой парой вечера. Ну, или одной из самых красивых.
Жасмин подаёт ему тёплую пелерину, и уже Филипп накидывает её на меня. Его ладони задерживаются на плечах и проходятся по рукам.
— Ты умеешь соблазнять…
О, да, милый. Это я умею. Он тянется ко мне губами, но я отклоняюсь.
— А-а, красавчик… макияж… Если ты смажешь мне помаду, я обещаю, мы попадём на вечер к самому концу. — Лукаво стреляю в него глазками.
— М-мммм, — Филипп позволяет себе по-мальчишески несдержанно крутнуться на каблуках дорогущих туфель. — Чтоб его, это вечер!
Я кладу руку на его предплечье.
— Пойдём, мой хороший. Нас ждут великие дела…
****
Театр Одеон — один из старейших и красивейших театров Франции. Мы приезжаем в самый разгар — автомобили то и дело выпускают на волю дам в вечерних туалетах и мужчин в смокингах.
Я тоже с удовольствием подаю руку Филиппу и выбираюсь в полумрак Парижа. Холодно. Филипп накрывает мои пальцы тёплой ладонью, и я благодарна ему.
Мы входим под высокий свод, который поддерживает ряд колонн и дальше в фойе. Я никогда не была в Одеоне. Я не большой любитель походов в театр, а Патрику они вообще были не нужны. В небольшом фойе прохлаждаются представители бомонда, усердно делая вид, что их ждёт незабываемое зрелище. Мы не задерживаемся долго и поднимаемся на второй этаж.
У нас места в ложе, но мы не спешим их занимать. Мы с Филиппом тоже цепляем на лица учтивые улыбки и выгуливаем их, ступая по мягким ковровым дорожкам. Родителей Филиппа мы находим у небольшого, пока закрытого бара. Его мать придирчиво окидывает меня взглядом и дарит уже одобрительную улыбку.
— Кэтрин, вы смотритесь великолепно! Не правда ли, милый, — Обращается к мужу, — великолепная пара!
Какое счастье, что её муж не был моим клиентом… Наконец, мы занимаем наши места. Не обращая внимания на родителей, Филипп берёт мою руку, переплетает пальцы и не отпускает до антракта.
Не понимаю этого интереса к походам в театр. Нет, на благотворительный вечер, выгулять эксклюзивный наряд — нет вопросов. Но большинство усиленно делают вид, что им интересно, что происходит на сцене. Наверное, это тоже искусство — ходить по театрам. Я же пялюсь на публику, выискивая одного вредного француза. Но слишком много людей. У меня уже в глазах рябит от обилия колье, бриллиантов, колец и шикарных нарядов.