Мышечный тик перекочевал в челюсть Райли.
— Да.
— Тебе должно быть стыдно.
— Я не хочу обсуждать это, — сказал он. — Я здесь, чтобы поговорить о тебе. Как ты? Кроме шуток?
— Со мной все в порядке.
— Хорошо. Притворюсь, что верю тебе. Слышно что-нибудь от твоего отца?
— Нет. — Влад приказал казнить Эйдена, сам оставаясь в тени. В тени, из которой ему все же пришлось выйти.
Никогда еще она не была так благодарна отцовской гордыне. Он всегда хотел выглядеть непобедимым. Так что никто не знал, что Влад еще жив, и будь ее воля, никогда не узнал бы. Вампиры могут взбунтоваться, прежде чем Эйден официально станет королем, а если они взбунтуются, пока он в нынешнем своем состоянии, он погибнет. Все, через что он прошел, пойдет прахом.
Даже целому и невредимому, ему нужно было любое преимущество. Не только для того, чтобы остаться у власти, но и для того, чтобы остаться в живых.
Пока у него было время. Виктория знала своего отца. Влад не вернется, пока не наберет полную силу. А потом… потом будет война.
Влад покарает тех, кто подчинился правлению Эйдена, включая ее и Райли. На Эйдене покажет, что значит «плохой пример для подражания». И его излюбленное «показательное выступление», как она его называет — это насадить голову на кол и водрузить его у парадной двери.
Будет ли Эйден драться с ним? Если так, есть ли у него шансы на победу?
— Как Эйден? — спросил Райли. Волк мог читать ауры и, вероятно, уловил направление ее мыслей, — Он… выживет?
И да, и нет. Ее живот скрутило в тысячи маленьких узлов. Она вырвала руку из ладони Райли, повернулась и махнула рукой в сторону кровати.
— Вот. Наш король.
Зеленые глаза стрельнули на груду, лежащую поверх матраса. В пять уверенных шагов оборотень оказался у кровати, взирая вниз.
Виктория присоединилась, пытаясь увидеть Эйдена глазами Райли.
Он лежал на спине неподвижно, как труп. Обычно бронзовая кожа была мертвенно-бледной, на ней ярко выделялся голубой узор вен. Опавшие щеки, высохшие и потрескавшиеся губы. Намокшие от пота и прилипшие к голове волосы.
— Что с ним? — требовательно спросил Райли тихим, но все же суровым тоном.
— Я не знаю.
— Ты что-то знаешь.
Она судорожно сглотнула.
— Ну, я, кажется, говорила тебе, что Такер ударил его ножом.
— Да, и поэтому Такер умрет. — Ровная, холодная констатация факта. — Скоро.
Мысль об убийстве не удивила ее. Месть была в стиле Райли: око за око, и ничего больше, тогда и враг не будет пытаться дважды.
— Я хотела спасти его… Я имею в виду, спасти Эйдена… Поэтому я… Я пыталась… — Просто скажи. — Пыталась обратить его. Вот, я это сказала.
— А я думал, ты образумишься и передумаешь.
— Ну, нет. Знаю, я не должна была этого делать, но я не могла… не хотела… Я сделала все, чтобы он остался жив!
— Эйден рассказывал тебе о последствиях предсказаний Элайджи, Вик. Он пытался несколько раз изменить их, и люди только страдали еще больше.
Она выпрямила спину и подняла голову.
— Да, он говорил, но нет, это не остановило меня и не заставило передумать. Я дала ему свою кровь до последней капли, сама пила из него, а затем и он пил из меня. И так несколько раз.
— И?
Конечно, он понимал, что на этом история не закончилась. Она опустила плечи.
— И… я как-то поглотила его души, а он — моего зверя.
Райли открыл рот.
— У тебя его души?
— Уже нет. Мы постоянно обменивались ими и продолжали пить друг из друга, даже когда почти ничего не осталось. Я думала, мы убьем друг друга. То есть… мы… почти. — Подбородок задрожал, разбивая слова на части.
— Что-то еще. Рассказывай. — Когда он чего-то хотел, Райли вел себя беспощадно, а прямо сейчас ему была нужна информация. Он предупреждал, что ей не понравится, если он заставит ее говорить, и она серьезно отнеслась к предупреждению.
— Я что-то сделала с ним в последний день в пещере. Я не знаю, что именно, и это меня убивает! Я потеряла сознание, а когда пришла в себя, он уже был таким.
— Ты просто потеряла сознание? Надолго?
— Да. Я не знаю.
— У него шла кровь?
— Нет. — И это правда. Но это не значит, что она ничего ему не повредила.
Почему она не помнила о том, что произошло?
— Зачем ты принесла его сюда? Сейчас он слаб и уязвим. Самое время, чтобы сделать удар по нему. Народ может восстать и наконец избавиться от нежеланного короля-человека.
Ее нос взмыл вверх.
— Я защищаю его, ни одна душа даже не попытается войти в мою комнату. Думаю, они помнят, как сильно их звери любят его. — Каждый вампир обладал одним зверем, но без защитных символов, нанесенных на кожу, эти звери могли проявиться, обрести плотность и напасть. А когда они нападали, никто, особенно вампир-хозяин, не был в безопасности.