«Чувак! — неуверенность из голоса улетучилась, сменившись радостными возгласами. — Мы снова с Эйденом. Мы же останемся, Эл? Давай, Великий провидец роковой гибели, помоги парню. Скажи мне то, что я хочу услышать».
Тишина.
Элайджа, похоже, еще спит. Как и Калеб. Вот же бездельники.
Волки остановились, напряглись, шерсть встала дыбом.
Они оглянулись по сторонам, рыча на… Эйден тоже осмотрел лес в их поле зрения… ничего, только воздух. Неужели они чувствуют угрозу, невидимую для него? Он ждал, но из-за деревьев так никто и не показался, и ни один лист не сорвался поблизости. Мог ли кто-нибудь из его — или Владовых — союзников уже прибыть? Они вообще явятся?
Рог был зачарован и прослужил уже больше тысячи лет, с тех пор как несколько вампирских фракций согласились помочь друг другу, когда бы в том не возникла необходимость. И пока что ни одна из тех фракций не использовала свой рог.
Вспомнят ли они, что значил это призыв? Не все ли им равно?
Рычание усилилось за долю секунды до появления женщины, которая, приплясывая, зашла на металлический круг, указывающий на тайник. Эйден был околдован ей. Она носила черную мантию, как у всех вампиров здесь, но капюшон скрывал лицо. Тем не менее, он мог заметить длинные волосы, черные как ночь, струящиеся водопадом по ее плечам.
Волки не перестали рычать, но и не пытались напасть. Видимо, они тоже впали в оцепенение, как и он.
Кружила, кружила, зачаровывала.
Было в ней что-то знакомое, что зажигало пламя в Эйдене и в то же время тянуло вниз. Кем бы она ни была, она подняла в нем бурю тех же эмоций, что и Мэри Энн. Желание обнять с необходимостью бежать прочь.
— Максвелл, Нейтон, — позвал он.
Они затихли, оглянувшись через свои мохнатые плечи.
Использовать приспешников не такая уж плохая идея.
— Приведите Викторию ко мне, — произнес рассеянно.
«Мы должны остаться с тобой, — прозвучал в его голове голос Нейтона. — Здесь опасно, мой король».
Волки могут телепатически общаться с окружающими. Райли уже делал так раньше, поэтому Эйден не удивился. Как и Джулиан, который, вероятно, не мог слышать новый голос.
— Из-за этой женщины?
«Нет».
«Теперь ступайте и приведите ко мне Викторию».
Они обменялись неуверенными взглядами, но кивнули и пошли дальше.
Он сел, прямо там, перед кругом, наблюдая за женщиной. Казалось, она его не замечает. В ее грациозные вращениях не было ни одного неуверенного движения.
Кружила, кружила, как танцовщица на льду, руки простерла в стороны, одну ногу подняла за собой и наклонилась. Кружила, кружила.
Кто она такая?
Кто-то прокашлялся в его голове.
«Здравствуй, Эйден, — заговорил, наконец-то, Элайджа и зевнул. — Как ты себя чувствуешь?»
— Хорошо.
Отчасти.
«Так мы останемся или как?» — настойчиво спросил Джулиан, буквально подпрыгивая вверх и вниз.
«Я… не знаю», — ответил экстрасенс.
Ладно… Такое было впервые.
«Поясни, пожалуйста», — недовольно отозвался Джулиан. Элайджа вздохнул:
«Я только проснулся. Обязательно сразу приступать к самой тяжелой части…»
«Объясни, объясни, объясни!»
«Ты прям как дитя малое. Ладно. Путь Эйдена так сильно изменился за последнее время, что я больше не вижу ясного будущего для него. Он должен был умереть, и это бы стало концом для всех нас. Но он не умер, мы тоже на месте, и я теперь не могу видеть, что нас ждет впереди».
Может, оно и к лучшему.
«Хоть бы это не значило, что мы скоро умрем. Ну то есть по-настоящему, — ответил Джулиан. Если бы у него было тело, он бы тут круги наворачивал. — Или что мы опять окажемся в той вампирше. Не, она мне нравилась и все такое, когда не била по больным местам, но правда. Лучше быть в теле парня».
«Нормально все было с вампиршей, — вставил Калеб, впервые подавший голос. Как и Элайджа, он зевнул. — Без обид, Эйден, но она погорячее тебя будет».
«Кувшин молока будет горячее нашего Эда», — хихикнул Джулиан.
Калеб фыркнул.
«Ха-ха, зачет».
— Отлично. Вся банда в сборе.
«Не слышу радости в твоем голосе, — надулся Джулиан. — И, что еще важнее, почему ты не смеялся над моей крутой шуткой?»
«И почему внутри тебя так… холодно? — спросил Калеб. — Ну правда, как в морозилке».
Морозилка? В то время как его кожа плавится на солнце?