Она подняла бровь. Ее руки тряслись — мысленная заметка: начать тренироваться — но продолжала держать их втянутыми.
— А демоны клевые?
— Чертовски клевые, — его голос звучал слишком нахально.
И она понимала, что он лжет. Наверняка. Он ненавидел себя. И судя по слухам, которые до нее доходили, о его абьюзере-папаше, она знала, что Такер его тоже ненавидел.
— В любом случае, — вернулась она к теме, — как только заклинание выпущено, даже сами ведьмы не могут остановить его действие. Какие бы условия они ни добавили, оно должно быть исполнено. Как с тем смертельным заклятьем, когда у нас была неделя на встречу. Если бы мы не появились или даже скорее если бы Эйден явился, то мы бы все погибли.
— Если бы Влад знал, что вы, ребята, были прокляты, он мог бы просто запереть Эйдена и подождать эту неделю, вместо того чтобы натравлять меня на него. Всей той фигни с закалыванием можно было избежать. Так что серьезно, вы сами виноваты. Скажи вы людям…
— То Райли, Виктория и я были бы мертвы.
Такер пожал плечами.
— Это уже была бы не моя проблема.
— А сейчас? — влез Райли. — Ты и сейчас помогаешь Владу?
— Он не вызывал меня, с тех пор как я заколол Эйдена, и я свалил. Мне не нравилось помогать ему, знаете ли. И чтоб вы знали, я извинился перед Эйденом. До и после того, как разрубил его сердце пополам. Так что не судите строго.
Злость полыхала в глазах Райли зеленым пламенем.
— Ах, извинился, значит. Ну тогда ладно. Это ведь все меняет.
— Аллилуйя, — Такер возвел руки, как будто он единственный, кто не выжил из ума в этом мире. — Хоть кто-то понял.
Райли обогнул Мэри Энн и врезал Такеру. Сильно.
— Извини, — и еще разок. — Упс. Сорян. Моя вина. Но я же извинился. Простишь меня?
Еще удар.
Такер даже не пытался отбиться. Он был ошеломлен.
Мэри Энн снова вернула их по местам.
— Я не собираюсь снимать свою рубашку. Ясно? Так что успокойтесь, мальчики. И ты, Райли, можешь нанести символы мне на руки. Там они действуют ничуть не хуже, чем на спине или на груди.
— Ладно, — по крайней мере, он перестал давить.
У нее уже были татуировки на спине, чтобы защитить от контроля над разумом и физических увечий. Теперь он хотел, чтобы она также была неуязвима к смертельным проклятьям, а заодно к заклинаниям боли, паники, слежки и к магическим иллюзиям — сцены с Такером ему хватило за глаза.
— Погоди, погоди. Стой, — Райли помотал головой, напряжение сошло на нет, стоило заглянуть в ее лицо. — Твой отец увидит, если на руках.
Да, она это понимала. И это бы однозначно имело значение, если бы она когда-нибудь планировала вновь с ним встретиться.
Ее охватила тоска по дому, слезы внезапно брызнули из глаз.
Ее не было всего две недели, но она уже безумно скучала по папе. И все же ей нужно держаться от него подальше. Не стоит втягивать его в их сверхъестественную войну.
Вместо ответа она, однако, села на край кровати и закатала рукава.
— Хватит тянуть резину. Приступай.
— Ты правда не собираешься возвращаться назад? — спросил Такер. В кои-то веки в его голосе не было сарказма, дерзости или прямой грубости.
— Нет, не собираюсь. Райли, — ее голос звучал ровно, она вытянулась на скрипучем матраце, молясь, чтобы там не было клопов. Или еще кого похуже. — Приступай.
Пока она не струсила.
Он осмотрел ее, перед тем как подойти ближе, присесть рядом на колени и положить ее руку себе на бедра. Прикосновение. Палящее как солнце, уводящее землю из-под ног, необходимое как воздух.
Каким-то чудом ей удавалось сохранить невозмутимое выражение лица.
— Ты изменилась.
— За две недели? — она хотела фыркнуть, но не получилось. Он прав.
— Ага, — он уже разложил инструменты на тумбочке, чернила наготове. Он поднял тату-машинку и глубоко вонзил иглу. Краткое мгновение боли, постоянное жжение и жужжание моторчика.
Может, тоска по дому закалила ее — она ни разу не вздрогнула.
— Думаешь, я изменилась к лучшему?
«Стоп, — одернула она себя. — Не выпытывай. Тебе может не понравиться ответ».
— Мне нравилось, какой ты была.
В его голосе звучала горечь. Ей надо допытаться.
— То есть слабой? Зависимой от тебя?
— Ты не была слабой.
— Ну и сильной я не была.
— А теперь стала? — Ай.
— Больше, чем раньше. Так я тебе больше не нравлюсь?
«Почему ты продолжаешь допытываться?» — спрашивала она себя.
— Нравишься. Мне не нравится твоя компания, — добавил он громче.