Надо отдать им должное, они не выглядели напуганными. Сет с его черно-красными прядями, вода с которых стекала ему на глаза, был в бешенстве. Темная кожа Шеннона сливалась с тенями, но его глаза… Его зеленые глаза сверкали. Он с прищуром смотрел на Сорина, пытаясь заколоть того взглядом.
Райдер оставался самым спокойным из них троих. Он был шокирован происходящим до глубины души.
Начинать надо с главного.
— Отпусти их, — потребовал Эйден. — Сейчас же.
Дождь стал слабее до холодной мороси. Сорин кивнул, словно и сам рад пойти навстречу.
— Конечно, я их отпущу. Их свобода в обмен на корону. Легко, просто, и тебе не придется умирать.
Он мог принять условие, но став королем, Сорин может потом убить ребят в любом случае, и Эйден уже никак его не остановит.
— Только трус мог предложить такую сделку.
— Здесь, по плану, я должен был впасть в ярость и напасть на тебя? Прости, никакой злости. Называй меня как хочешь. Плевать, скоро все здесь будут называть меня королем.
— Ты слишком самоуверен.
— Просто уверен в себе. Но ладно. Не хочешь спасать своих друзей — я понимаю. Бессердечно с твоей стороны, но может, ты откажешься от короны, чтобы спасти свою девушку.
Пока Сорин говорил, один из его прихвостней проскользнул в толпе и приблизился к Виктории, схватив ее сзади за шею и вынудив опуститься на колени. Она попыталась сопротивляться, но явно не могла сравниться с ним в силе.
— И пока ты не спросил: она не может телепортироваться, — добавил Сорин. — Она пришла ко мне вчера, и я подмешал наркотик в ее напиток.
Виктория вздрогнула и посмотрела на брата как на предателя. Эйден сам почувствовал себя преданным. Она бросила его и пошла повидаться со своим братом, может даже выдала тому секреты Эйдена.
«После того, как ты с ней обращался, разве можно ее винить?» — спросил Элайджа.
«Спасибо, что помогаешь сохранять спокойствие», — мрачно подумал он, но души не могли слышать его мысли.
— Как ты можешь с ней так поступать? — спросил парень Сорина. — Она же твоя сестра.
Небрежно пожал плечами.
— Я кое-что понял за столетия. Каждый может пойти в расход.
Подбородок Виктории дрожал, и Эйден понимал, что она пытается сдержать слезы. Он напрягся. Неважно, что она натворила, неважно, что там произошло, он не мог вынести самой мысли о том, что она расстроена. Сильные эмоции? Только сейчас он осознал: если что-то и могло их вызвать, так это то, что связано с ней.
Любые сомнения в его чувствах к ней отпали в этот момент. Эйдену она не просто нравилась, он любил ее и сделал бы все возможное, чтобы ее уберечь. Более того, он ей доверял. Она могла пойти на встречу с братом, но не стала бы делать ничего, что поставило бы под угрозу Эйдена. Также как он, даже когда был не в себе, не подвергнул опасности ее.
«Эйден», — начал Элайджа, опять нервно.
— Нет, — сказал он. Больше не отвлекаться.
— Он без своего зверя, — крикнула Виктория, на последнем слове взвыв от боли. Видимо, тот тип сильнее сдавил ей шею.
Элайджа выругался. Искра в груди Эйдена вспыхнула гневным пламенем. На задворках сознания он слышал жалобный плач новорожденного. Точь-в-точь как в прошлый раз.
Только громче и злее, как сам Эйден сейчас. Души начали ругаться, Калеб и Джулиан требовали ответов, которые Элайджа отказывался давать.
Эйден приглушил их, как мог, и сосредоточился на Сорине. Мудак заплатит за боль Виктории. Кровью.
— На мечах? — спросил он, потому что их воин выбирал во всех видениях, которые были у Эйдена об этой схватке.
Секунда потребовалась Сорину на осознание смысла этого вопроса. Капитуляции не будет. Они сразятся. Удивление промелькнуло в его голубых глазах, прежде чем смениться рвением.
— Давай поступим в некотором роде честно. Без оружия. Голыми руками.
Эйден кивнул. Этого он не ожидал. Все не так, как было в видениях. Что это могло значить? Из-за чего все изменилось? Из-за таблеток?
— Если с головы Виктории или моих людей упадет хоть волос, я убью всех твоих приспешников, когда покончу с тобой, — сообщил Эйден Сорину. На полном серьезе.
— И кто теперь слишком самоуверен, м?
— Я хочу, чтобы ты поклялся. Что им не навредят ни сейчас, ни во время боя, ни после. Разумеется, независимо от исхода.
Сорин кивнул.
— Даю слово.
То, с какой легкостью он пошел на уступку, наводило на мысль, что тот никогда и не планировал навредить этим четверым. Это не изменит его приговор, но помогло сгладить самые острые углы ярости Эйдена.