— С-спасибо, семпай.
Кея удивленно посмотрела на так и оставшуюся стоять у стенки кабинки младшеклассницу. Девочка выглядела откровенно плохо, определив наметанным глазом лишь последствия шока и никаких травм, что явно было хорошо, Кея кивнула сама себе, вовремя пришла.
— Ты еще здесь? — Холодный голос странной девочки с железками не намного старше её заставил Киоко вздрогнуть.
Отводя взгляд и вжимаясь в хлипкую перегородку, Сасагава корила себя всеми возможными словами, что когда-либо слышала от брата, за то, что ноги её не держали, что не убежала пока была такая возможность, что вообще пошла по набережной в такое время. Но девочка ждала ответа, а потому всячески демонстрируя страх и покорность Киоко заикаясь, попыталась объяснить своей спасительнице, почему она не скрылась.
— Д-да, я-я просто… — Но тут тело вновь предало свою хозяйку, из глаз полились слезы, а губы скривились в немного истеричном всхлипе.
— Не реви, — грубо произнесла Хибари, а потом попыталась приобнять так, как делала это Родери, но заметив попытку жертвы выбраться из крепкой хватки, просто схватила её руку, — давай, обопрись на меня и пошли, я провожу.
— С-спасибо, семпай.
— Вот и все. — Стоя у дверей милого домика, сказала Хибари. — Завтра не опаздывай.
— Еще раз спасибо, семпай! — Это была уже сотая благодарность, и первый искренний взгляд признательности.
— Хибари Кея. — Решение представиться родилось спонтанно, но своевременно, юная девочка с неплохими задатками.
— Сасагава Киоко. — И улыбнулась, так светло и чисто, что Фуккацуми стала внимательно вглядываться в её лицо, запоминая. Она уже год пыталась научиться улыбаться, но почему-то всегда выходил оскал. Даже Тетсуя был здесь бессилен. Она наблюдала за ним, читала книги по психологии и мимике, но все было бесполезно, у неё не получалась искренняя улыбка.
Домой идти не хотелось, там снова будет пусто и тихо. Друзей у неё как-то не возникло, и что теперь делать она не знала. Эта девочка, Сасагава Киоко, она что-то пробудила в ней. Вернула какую-то частичку, незначительную, маленькую, потерянную, но очень нужную. Ту, что не смог вернуть Кусакабе.
Надо бы навестить его в больнице, но прием посетителей уже закончен, а окна в его палате на ночь закрывали.
Все-таки надо идти домой, снова корчить рожи перед зеркалом, готовить еду и тренироваться.
— Хибари-сан, экстремальное спасибо за сестренку! — Громкий голос оглушил её у самого входа в школу. Будь рядом Кусакабе, она бы не стала даже обращать внимания на шумного паренька, но его не было.
— Вы о ком? — Вежливость въелась по самые подкорки и избавится от неё, пока не хотелось. Доброе слово и нож, всегда лучше, чем просто нож.
— Сасагава Киоко, я её ЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ брат, Рёхей!
— Прости, не помню. — Она всегда плохо запоминала травоядных, которых спасала, этот раз не был исключением. — Скоро звонок, мне пора. До встречи.
— Экстремальное до встречи… — растерянно выдохнул Рехей, смотря в спину Снежной Королеве. Но её движения и грация покорили его. Теперь у него была третья цель в жизни - сделать Хибари Кею своим постоянным спарринг партнером.
— Хибари Кея, сразись со мной на ринге!
***
Равнодушие. Оно держит не хуже цепей. Особенно когда помнишь, пусть отрывочно и неполноценно, что могла раньше иначе. Что умела задорно улыбаться и весело смеяться. А сейчас в зеркале кукла. Да, ты можешь улыбнуться, но не так как это делают твои одноклассники. Хочется разбить зеркало, но холодный и трезвый ум шепчет, что это не выход, что виновата только ты. Слишком слабое сделала Хранилище, слишком слабо защитила. Удар в височную зону. Два дня в коме. И потерянные взаправду эмоции. Хочется кричать, но только по привычке, только потому, что ты вычитала об этом в книгах.
У куклы трескалось лицо, спадала самопроизвольно маска и возвращались слабые эмоции, они были где-то там, на периферии сознания, когда она брала в руки инструмент и пела. Первый раз это она заметила в душе, в десять лет. Потом нашла клуб музыки, и каждый раз, когда оставалась в школе одна — играла. Учила тело тому, что помнила, изучала когда-то Хэллан. Песни на разных языках, но с одним и тем же ощущением. Боль. Одиночество. Тоска. Это был единственный способ самовыражения.
Кусакабе многое знал о Хибари Кее, но, несмотря на это, каждый год вставал вопрос, а что подарить ей на день рождения? Она всегда дарила ему нечто функциональное и полезное, а он каждый раз не знал чего она хочет.
Оружие? У неё его много. Ему иногда казалось, что девушка им обвешена. Кинжалы на лодыжках, два боевых веера на бедрах, кунаи в карманах и сюрикены в рукавах, тонфа в пиджаке, пистолет на поясе и ядовитые дротики в прическе.
Что-то для девочек? Так у неё опять-таки все есть. А чего нет, так оно ей и не надо.
Техника? Может сама достать при необходимости. Да и не знает он в чем она нуждается.
Хибари Кея вообще была крайне логичным человеком. А спросить Тетсуе не позволяло глупое детское желание сделать сюрприз. Наверное, в этом году он бы снова подарил ей что-нибудь к оружию, если бы однажды не вовремя не вошел в клубный коридор средней Намимори. Тихий голос красиво пел, а аристократичные пальцы перебирали струны гитары, словно величайшее сокровище. Решив не прерывать уединение Кеи, парень тихо вышел.
Через три дня, отпросившись у Хибари, Кусакабе стоял в лучшем магазине музыкальных инструментов Токио и искал для неё флейту. Почему-то ему казалось, что ей понравится.
В первом классе средней школы Хибари Кея была вместе с Сасагавой Рехеем. После того как она спасла его сестру, он отчего-то взял себе в голову, что должен с ней сразиться. На убеждение, что без тонфа, она как без рук, а с оружием это не бокс, тот просто проорал «СМАХНЕМСЯ» и напал.
Хибари его не понимала, но принимала, объясняла непонятный ему материал, давала списывать и приняла его сестру в ДК. Все это просто за то, что он был вторым человеком, кто смог увидеть за Кеей — Фуккацуми. Они ведь все же разные. Первая была Снежной Королевой, вторая была просто равнодушной, уставшей девушкой с циничным взглядом на жизнь и не способной испытывать какие-либо эмоции. Разница была невелика, оттого было трудно увидеть лицо за легкой маской.
Естественно он проиграл тот поединок, один удар в основание шеи и Рехей в отключке, но это его только раззадорило. Сначала он таскался за ней и уговаривал, просил, приказывал, пока ей не надоедало его поведение, и она его не вырубала. Потом, после принятия в Дисциплинарный Комитет его сестры он предложил свой клуб как тренировочную площадку для её подчиненных, если она будет с ним спаринговаться раз в три дня. На это Кея согласилась.
С ДК все вообще получилось очень занимательно. В конце пятого класса начальной школы она стала главой Дисциплинарного Комитета Младшей Намимори и, наводя порядок в школе, вежливо выгнала оттуда якудз, Орока-гуми это не понравилось, и в течение трех месяцев Кея отстаивала право на власть ДК в «Младшей Нами». По окончанию войны о клане Орока более не слышали, а все их предприятия отошли ей. Так у неё появился счет в банке на «левое» имя и деньги на булавки.