Он смотрел, как мужчина одевает грохочущие кости в великолепное вечернее платье из старинного розового атласа с черным кружевом, не переставая напевать, будто ухаживал за любимым ребенком. Затем Уэйленд увидел, как Норман повернулся и запустил стоящий рядом фонограф. Тотчас же приглушенные звуки причудливого восточного танца заполнили комнату.
— Ты будешь танцевать сегодня вечером? Нет? Хорошо, тогда мы будем сидеть и наблюдать.
Так Норман разговаривал целый час. Когда эта сцена стала невыносима для Уэйленда, он решил положить ей конец. Зрелище словно душило его. Он увидел достаточно. Тихо приблизившись к Норману, Кинг положил руку ему на плечо.
— Ну же, старина, пойдем.
Норман поднял голову и ошеломленно посмотрел на него. Затем, будто его вид вернул давние воспоминания, поднялся на ноги и огляделся дикими, широко распахнутыми глазами, бродя взглядом от Уэйленда к скалящему зубы существу, чересчур гротескному во всех своих нарядах. Затем упал на колени и тихо заплакал.
— Кинг! Кинг! Разве ты не видишь? — пробормотал он, сломленный. — Разве ты не видишь красавицу Камиллу? О, ты видишь не более чем дряхлый скелет, не так ли? В доме обитает ее прекрасный дух. Я не сумасшедший, старина. Сейчас она так же реальна для меня, как в те дни, когда была во плоти.
Доктор нагнулся и поднял Нормана на ноги. И все же тот был не в себе.
— Почему ты не смог довольствоваться лишь ее духом, Дик? Почему не отправил останки Камиллы в могилу, а принес их в дом?
— Я не смог, Кинг. В ту ночь, когда мне сообщили, что кости найдены, она пришла ко мне в виде духа и велела сделать это. Она ревновала к Энн и велела сохранить ее тело… чтобы украшать его драгоценностями и нарядами, требовала, чтобы я купил ей вдвое больше всего, что было у Энн. Я был в неволе все эти годы, но действительно люблю ее, ведь я чуть не сошел с ума, когда ее потерял.
Уэйленд не сдержался и повернул голову с отвращением.
— И ты быстро с этим справился, — сухо заметил он.
Норман вскинул голову.
— Я знаю, ты всегда ненавидел меня за то, что я отнял у тебя Энн. Но, Кинг, в остальном я всегда был добр к ней. Как она узнала об этом? Я не могу понять.
— Я не могу тебе сказать, — ответил Уэйленд. — Теперь давай уйдем отсюда. Здесь гадкая атмосфера.
Кинг крепко взял Нормана за руку и вывел его из комнаты, хлопнув дверью, оставив весь ужас внутри. Следующие несколько минут он был слишком потрясен, чтобы говорить, а затем произнес срывающимся голосом:
— Норман, я требую, чтобы ты немедленно похоронил эту штуку. Я не хочу распространяться насчет этого. Есть гробовщик, которому я доверяю, он может забрать ее ночью. Затем все вещи должны быть сожжены или иным образом уничтожены, а комната открыта, или, возможно, крыло придется полностью снести. Ты согласен сделать это?
Лицо Нормана стало пепельным. Когда он ответил, его губы задрожали.
— Ты… ты слишком многого просишь. Я… я не могу этого сделать.
Он закрыл лицо руками.
Лицо Уэйленда посуровело.
— Очень хорошо, Норман. Я уже сказал тебе альтернативу.
— Ты имеешь в виду дом для умалишенных?
— Да.
На мгновение в комнате повисла мертвая тишина, затем Норман поднял налитые кровью глаза к серьезному лицу доктора.
— Пожалуйста, Кинг, оставь меня в покое на некоторое время. Я сообщу о своем решении к полудню. Встретимся здесь.
Уэйленд молча кивнул и без лишних слов вышел из комнаты. Хотя внешне он казался спокойным, мысли его пребывали в полном смятении. Ситуация была крайне сложная: справиться в одиночку он не мог, как не мог и обнажить ее перед любопытством других. Ради своей старой дружбы с Диком, ради своей любви к Энн, он должен разобраться с ней в меру своих способностей.
Три часа спустя, когда часы в зале пробили двенадцать, Уэйленд снова постучал в дверь кабинета. Никто не откликнулся. Он открыл дверь и вошел. Комната была пуста.
Кинг обнаружил, что дверь в тайную комнату приоткрыта, но внутри тихо и темно. Он негромко позвал Нормана, но ответа не последовало. Войдя внутрь, Кинг дрожащими руками нащупал выключатель в том месте, где в прошлый раз на него нажал Дик. Комната залилась тем странным светом, который раньше почти нервировал его. Он ошибался или его глаза не привыкли к красному сиянию, разыгрывая его? На мгновение Кинг застыл, потрясенный. Над креслом, в котором он в последний раз видел скелет, словно висело белое дымчатое существо. Затем белый туман исчез и доктор увидел стоящего на коленях Дика Нормана, который обнимал руками осклабившуюся фигуру в великолепных одеждах. Его голова лежала на костяной груди, а длинные руки в развевающихся рукавах обхватывали его туловище.