— Перестань дурить моего брата, — холодный голос мужчины раздается у самого уха, заставив вздрогнуть и замереть примороженным кроликом. — Еще даже с первым не переспала, а уже другого присматриваешь.
Я возмущенно оборачиваюсь, но он снова не дает мне времени хоть что-либо сказать.
— Или… — прищуривается, а губы так и сочатся отравой. — Ты вовсе не девственница?
— Это не ваше дело! — мне противно даже смотреть на него, но я понимаю, что отвести глаза, даже когда смотреть на серебристую сталь, причиняет невыносимую боль — это слабость.
— Мое, — отрезает мужчина, спокойно проходит мимо меня и спускается вниз.
Гости встречают хозяина радушными восклицаниями — тот просто кивает, приветствует, как чужих, незнакомых. В мою сторону больше не смотрит, да и зачем? Какое дело такому, как он, до червяка, на которого намеренно наступил?
Я больше не хочу оставаться в этом доме, не могу представить, как можно выдержать целых две недели с тем, кому ты противен и кому ты отвечаешь взаимностью? Но ко мне несется счастливый Костя, хватает за руку, ведет к друзьям, обнимает сзади и с гордостью представляет:
— Маша — моя любимая девушка, с которой мы однажды поженимся!
Я разворачиваюсь в его руках — мы никогда не говорили о свадьбе, а он, посмеиваясь, сдувает челку с моего лба, проводит по скулам и удивляется в свою очередь:
— Надеюсь, мы не будет спорить о таком пустяке?
На брата Кости, который стоит в стороне, я даже смотреть не хочу — меня от его взгляда и в объятиях мужчины едва не сдувает. А вот приятели Кости принимают новость с восторгом.
— Да, — Кирилл с улыбкой качает головой, — жаль, что эта девушка выбрала не меня.
— Это я ее выбрал, — в голосе Кости слышится легкое раздражение, но тут же пропадает, когда он видит, как в двери входит еще один мужчина.
— О, Николя, ты не один!
— Уже целых три дня, — махнув рукой, художник подзывает подойти поближе нового гостя.
Парню лет двадцать пять, худощавый, красивый, но даже слишком красивый, когда черты спустя какое-то время кажутся странными.
— Это Рома, мой друг, — представляет его Николя.
Алина теперь расточает улыбки уже на двоих — иди знай, у кого больше денег и перспектив. Кирилл, наблюдая за ее ужимками, потирает верхнюю губу, чтобы не рассмеяться.
— Влад, ты не против, если мы с Ромой займем одну комнату? — интересуется Николя у хозяина дома. — Нам главное — вдохновляющий вид из окна и большая кровать, чтобы было, где развернуться.
И тут я понимаю причину веселья Кирилла. Да, вряд ли Алина вскружит голову этим двоим. Их смело можно вычеркивать из списка ее достижений.
Николя и Рома с чемоданами отправляются исследовать комнату и, судя по тому, что возвращаться они не спешат, уже, под вдохновением пейзажа, пробуют на прочность кровать. Кирилл давно отнес свои вещи и возится на улице с мангалом, Костя и Влад уходят в столовую заниматься мясом, а мы с Алиной сидим в гостиной.
— Ужас, Машунь, — вздыхает она, — ты видела: нормальных мужиков почти не осталось.
— А как тебе Влад? — закидываю удочку, чтобы узнать: совпадает ли наше мнение на счет хозяина дома.
— Мне кажется, он тоже из голубых, — подруга небрежно крутит рукой в воздухе. — Меня словно не замечает, сколько ни пыталась, не могла поймать его взгляд.
Я завистливо вздыхаю: мне бы так. А то куда ни гляну, всюду Влад: и в комнате, и на лестнице.
— И потом, — доверительно шепчет подруга, — ты видела, как на него посматривал Николя? Мне кажется, у них что-то было!
— Да ну? — я не верю, вот просто не верю, да и ничего такого не успела заметить.
— Точно тебе говорю! — стоит на своем Алина.
Дверь дома приоткрывается, чтобы донести распоряжение Кирилла:
— Пусть несут мясо: у меня все готово!
Алина делает вид, что не слышит и смотрит в сторону, но из столовой, похоже, действительно не услышали. Нехотя я поднимаюсь и иду передать хорошие новости. Кстати, есть уже действительно хочется.
Представив, как вкусно будет пахнуть шашлык, и как восхитительно будет есть его на улице, когда вокруг снег и ели, я воодушевляюсь и даже даю себе обещание не обращать внимания на брата Кости. Возможно, нам удастся переключиться из открытой вражды на хотя бы нейтралитет?
Но эти надежды рухнут, когда я слышу голоса из столовой, и один из них с пренебрежением говорит:
— Ты хоть сам понимаешь, кого ты привез? У одной взгляд голодной кошки, у другой — шлюхи! Да и эта, едва ты собьешь ей целку, станет такой же. Яблоня от яблони, сам понимаешь, не зря они лучшие подруги.