После института найти работу, средненькую, не требующую талантов, было не сложно. Юный, подающий надежды хирург в основном ассистировал, на простых операциях работал сам. Это случалось редко, очень редко.
- Ты будешь меня осуждать. Мне предложили самому провести ту операцию. Не слишком сложную. Но самому. Другие были заняты. Кто в отпуск ушел. Больница маленькая, всегда кого-то не хватало. Я не смог. А если бы человек умер на столе из-за меня? Такая вероятность была. Я не рискнул. Операцию сделал другой хирург, только закончивший тяжелый случай. Я ушел из больницы сам, не место мне там.
- Зачем ты вообще пошел на врача? На хирурга?
- Родители ими были.
- Любая работа требует ответственности, - после недолгого молчания, в минуты три, произнесла Аня.
- Требует.
- И ты боишься и не знаешь, что делать со мной. Да?
- Да.
- Ты можешь, ты вправе ошибаться, - вздохнула девушка, опустив голову на плечо Влада, сжимая его ладонь, которую нащупала внизу, на одной из подушек, - так говорил мой папа. Ребенок перед тем, как пойти тысячу раз падает, бьет коленки, плачет, но все равно пробует. Ведь только так он сможет научиться бежать. А взрослые, которые считают себя умнее детей, забывают это и не хотят пробовать больше одного раза, некоторые даже и один раз боятся. Не бойся. Падая, ты не разобьешься. Внизу тебя ждет батут. Папа всегда говорил эту забавную фразу, я фыркала, но знала, что могу не волноваться, - улыбнулась Аня, она надеялась, что и парень ответит на ее улыбку.
Но вместо ответа, он поцеловал в щеку, щекоча короткой щетиной ее лицо.
Очень открытый финал. Что-то вместо концовки
Теплый, влажный ветер, свежий, как вода с огурцом, ластился к лицу. Лучи солнца еще не грели. Влад сказал, что солнца еще нет.
- Ну же, описывай, описывай. Ты обещал, что выучишь названия цветов, что выучишь, как выглядят картины, - почти подпрыгивала Аня. Она вновь стояла с закрытыми глазами и пыталась представить. По своим воспоминаниям, раньше не раз они с друзьями сидели до самого утра на пирсе, по рассказам Влада, корявым, простым, но старательным.
Он путал слова, забывал названия картин. «Да ну его» - бурчал парень и приводил примеры простые, из жизни.
Как тот торт, что он принес Ане, когда вернулся. Торт с заварным желтоватым кремом, на который было похоже небо. Оно вообще было точь-в-точь, как десерт. Бисквит морковный, мусс цвета персиков, тот самый крем, глазурь розовая, почти пудровая, словно румянец на щеках после мороза. Сверху лежал слой какого-то особого ежевичного оттенка синего. В торте, вероятнее, это была мастика.
«Я теперь есть хочу» - фыркала Аня, сильнее прижимаясь к груди парня. От воды тянуло холодом. В душе было тепло.
- Почему ты вернулся?
- Я понял, что ты ничего не рассказала.
- Тебе не сложно со мной? – спросила она, крепче сжимая ладонь на своем животе.
- Бывает. Но это того стоит.
И когда Аня открыла глаза, она не увидела мир, реку, солнце. Она ощутила какой-то легкий свет, что проглядывал за темнотой, увидела лучи, что солнце пропустило вперед.
Конец