— Не говори, просто не говори!
— Тогда встречусь с капитаном Эдельстином, возможно он знает причину перевода. Все равно, пока ты в лазарете никуда не переведут.
— Хорошо, — сдалась я. Спорить с Дрейком невозможно. Он найдет тысячу веских доводов в защиту своего мнения, и в итоге окажется прав.
Но в глубине души я знала, чьих это рук дело. По каким — то неведомым причинам монарх Кейн желал отстранить меня от службы в этом корпусе. Я должна лично это выяснить, не вмешивая Дрейка.
После его ухода я кое — как собралась, натянув камуфляжную футболку, штаны и сапоги. Теперь мне казалось, что они налиты свинцом, и каждый шаг давался с трудом. Лежа в постели, я наивно полагала, что начинаю поправляться, но гравитация и мой организм — обманщик считали иначе. Меня сильно шатало из стороны в сторону, но я твердо решила добраться до самого верхнего этажа и поговорить с Кейном, и если не выяснить причину перевода, то хотя бы просить его об отмене приказа.
Миновав лазарет, я, держась за стену направилась к лифту. Его гладкие металлические створки распахнулись и унесли меня на самый верхний этаж. Если на нижних ярусах охраны почти не было, то здесь она была на каждом шагу. Меня остановили, едва я вышла из лифта.
— Куда собралась? — спросил охранник с непроницаемым лицом.
— У меня встреча с монархом Кейном, — сочиняла я на ходу.
— Сейчас проверю, — все так же безэмоционально ответил охранник. Он вообще живой? Похож на робота. Я боролась с желанием потыкать его пальцем.
Он вошел в огромную деревянную дверь, предварительно конечно постучавшись. Охранника не было всего несколько секунд, показавшихся мне целой вечностью. Я совершенно не имела понятия, что скажу Кейну, смогу ли вообще на него спокойно смотреть.
— Он готов тебя принять, — сообщил охранник и я, еле держась на ногах вошла в дверь.
Сказать что комната была большой, значит, ничего не сказать. Она была огромной. Светло — серые стены, увешаны картинами, в потолок вмонтированы светильники, ярко освещающие все вокруг. Кожаная мебель и стеклянные столики. Не смотря на стиль, комната казалась безликой и до ужаса одинокой. За письменным столом, в окружении бумаг и папок сидел Кейн. Он что — то записывал от руки в толстую пыльную тетрадь. Я прокашлялась, привлекая его внимание. Резко вскинув голову, Кейн уставился на меня с широко распахнутыми глазами.
— Какого черта ты здесь забыла? — грозно спросил он и встал со стула, и тот отъехал к стене с противным скрежетом.
Кейн широким и уверенным шагом шел ко мне. На нем был строгий костюм, но без галстука, и пара верхних пуговиц была расстегнута. Быстро приблизившись, монарх остановился всего в паре сантиметров от меня. Его близость, как и прежде странно волновала и пугала меня.
— Хотела спросить вас о причине моего перевода, — дрожащим голосом спросила я.
— Ах, это, — нахмурившись сказал Кейн, — я решил, что так будет безопаснее для тебя.
— Что? Как вы можете решать такие вопросы даже не спросив меня? — я слышала, как мой голос срывается на визг.
— Потому что могу, — парировал Кейн.
— Вы пользуетесь своим положением, вмешиваетесь в судьбы людей! Это по — вашему игры?!
— Да, я пользуюсь! Должен же я хоть что — то получить с этого, — Кейн невесело усмехнулся.
— Я прошу оставить меня в этом корпусе, — попросила я, стараясь не смотреть в глаза монарха.
— Что тебя держит тут? Какая тебе разница, где нарезать круги и учиться убивать людей? — нервно спросил он, конечно, зная ответ. Кейн хотел услышать его от меня. Это причинит ему боль.
— Я только — только привыкла к команде, к людям, которые меня окружают.
— А как же капитан? — горько спросил монарх, и по лицу его пробежала тень, которую я никогда не видела прежде — боль и ревность.
— При чем тут он?
— При всем! — рявкнул Кейн, и я вздрогнула.
— Перестань! — не выдержала я, — перестань притворяться, что тебе не плевать на меня! Перестань делать вид, что заботишься обо мне!
— В это так трудно поверить?!
— Невозможно! Почему я? Почему сейчас?
— Я не знаю, сам не могу себе объяснить, но чувствую, что иначе не могу, — внезапно голос его стал тихим и спокойным.
Я молча смотрела на него, пытаясь унять стук сердца и непрекращающуюся дрожь в коленях. Мысли в голове перемешались, я уже не знала что правда, а что ложь. Чему верить, а чему нет. Взгляд упал на его губы, и воспоминания вихрем закрутились, возвращая меня в ту ночь, когда броня жестокого монарха дала трещину.
— Просто разреши мне остаться здесь, — я шагнула ближе и слегка коснулась его руки.
Кейн тут же напрягся, и весь словно превратился в камень. Холодный и неподвижный. Мне показалось, что он снова надел свою маску безразличия.
— У меня одно условие, — наконец ответил монарх, пристально глядя на меня.
— Какое? — Внутри все сжалось в тугой узел.
— Ты прекратишь отношения с Голдом, — бесстрастно сказал он, словно это было пустяковым делом.
— Что?! — взвизгнула я, не веря своим ушам. По сути Дрейк и был главной причиной моих попыток остаться в этом корпусе.
— Я не стану повторять, — Кейн выдернул свою руку и вскинул подбородок, словно ребенок, который капризничает, пытаясь настоять на своем.
— Ты! — я кипела от гнева, пытаясь сдержать себя, и не залепить ему пощечину. Время, проведенное в тренировочном зале не прошло даром, и я знала, как сделать ему физически больно. Морально же, Кейн был неприступной стеной. У меня не было ни одного козыря против него, ни одного аргумента в свою защиту.
Я должна признаться, что Кейн имел надо мной не только власть монарха над подчиненным, а нечто другое, не поддающееся объяснению и моей собственной логике. Это пугало меня. Я не хочу такой зависимости, я ее боюсь. Но, выбор был не большой — пойти наперекор Кейну из принципа и перевестись, тем самым потеряв и его, этого я тоже не хотела, и Дрейка. Мой эгоизм взял верх, впрочем, как и всегда.
— Я согласна, — сказала я, и развернулась уходить.
— Подожди, — окликнул меня Кейн. Я остановилась, но так и не обернулась, в горле застрял комок, — постарайся больше не попадать в лазарет.
— Не делай вид, что тебе есть дело! — гневно ответила я, — ты все делаешь с выгодой для себя, я пока не знаю с какой, но обязательно выясню. На какое — то время мне показалось, что ты не такой, каким я тебя вижу, но я ошиблась.
На глаза, вопреки моим стараниям навернулись слезы, и плотно сжав челюсти, я насколько могла быстро, направилась к выходу. Внезапно, сильные руки обвили мою талию.
— Стой, глупая, — прошептал Кейн над самым ухом. Его теплое дыхание скользнуло по шее, заставляя сжаться сердце. Я попыталась вырваться, но сил не было.
— Зачем все это? — дрожащим голосом спросила я, забывая свой гнев, еще несколько минут назад одолевавший меня. Навалилась невыносимая усталость, а руки были такие сильные.
— Я хочу, чтобы ты была моей, — снова прошептал Кейн.
— Но почему я?
— Потому что ты это ты. Сильная, как скала, и в то же время слабая как мышонок. Суровая и нежная, холодная и страстная. Именно сейчас я хочу сказать нужные слова, потому что чувствую, как ты колеблешься, но знаю, что слова для тебя ничто, и что уговоры быть моей не подействуют, поэтому хочу, чтобы этот выбор был только твоим, потому что он будет искренним. Свой я сделал.
Кейн опустил свои руки, и у меня словно выбили почву из — под ног. Я словно подкошенная, лишенная сил упала на паркетный пол.
— Точно, мышонок, — пробормотал Кейн, и поднял меня на руки словно пушинку.
Вот я уже на мягком диване под теплым пледом. Мысли смешались в кашу. Это все из — за обезболивающего. Не могу сосредоточиться, но признание Кейна крепко впечаталось в память, и закрыв глаза, я пыталась его осмыслить. Чувствовала же я себя просто жалкой и немощной. Эдакой девой в беде, которую спасает темный рыцарь. Я попыталась подняться, и голова предательски закружилась. Со стоном опустившись на мягкую подушку, я закрыла лицо. Я хотела быть сильной, стойкой, храброй, но вместо этого тряслась от страха и стыда, не в силах пересечь комнату.