— Я в курсе, — обиженно сказал он. — Что-то от тебя тоже не поступает гениальных идей.
— Дай мне подумать.
— Пожалуйста. Можешь не спешить, мне здесь нравится, — сообщил Майлс.
Я закрыл глаза. Задача чисто логическая. А логика — это математика.
С математикой я ладил с детства.
Предположим, что истина равна +1, а ложь -1. Спросим брата-лжеца, получим отрицательный ответ. Спросим правдивого брата, получим положительный ответ.
Но мы не знаем, кто из них кто.
«Думай, думай».
Фокус какой-то: нужно превратить ложь в правду. Другими словами, как отрицательное число становится положительным?
Путем умножения на другое отрицательное! Два минуса дают плюс!
Итак, если спросить лжеца, получаем -1. Как получить второе отрицательное число? Выслушать его совет и поступить наоборот. Если он говорит «идти влево», идем направо. Минус один умножить на -1 равно +1.
Но как узнать, что говоришь с лжецом?
Ведь если спросить правдивого брата, тогда умножение -1 на +1 даст отрицательное число. Ответ будет неправильным.
Черт!
Итак, вопрос: как убедиться, что в уравнении есть второе отрицательное?
«Ну, давай же!»
Я буквально почувствовал, как мозг со стоном напрягся.
Вот, вот сейчас…
— Понял! — воскликнул я.
Майлс и Сара посмотрели на меня.
— Мы спрашиваем каждую статую, что сказал бы ее брат, а потом поступаем наоборот.
— Что?
— Как?
— Соображайте. Мы не знаем, кто из них кто. Если спросить лжеца, что сказал бы его брат, который всегда вынужден говорить правду, лжец ответит, что брат солжет. Поэтому мы поступаем наоборот!
+ 1 × -1 × — 1 = + 1
— Или, допустим, мы зададим вопрос правдивому брату. Его брат всегда лжет, а спрошенный честно покажет, какой путь посоветовал бы братец. Поэтому мы снова делаем противоположное.
-1 × +1 × -1 = +1
Некоторое время они напряженно размышляли, заведя глаза к потолку, как в мультфильме. Сара поняла первая.
— Точно! — Она улыбнулась. — Как ты так быстро додумался?
— Простая логика, — ответил я.
— Гениально, — сказала она, смутив меня.
— Да, неплохо, — отозвался Майлс. — Кроме одного: перед нами статуи! У них ничего не спросишь. Можно только нажать кнопку, и они придут в движение. Господи Иисусе, и это при том, что я профессиональный академик!
Я почувствовал себя воздушным шариком, из которого выходит воздух. Конечно, Майлс прав. Я так обрадовался решению логического примера, что забыл о реальных условиях. Ответ казался таким умным, таким четким, таким… V&D-шным. Он должен оказаться истинным. Я не видел другого решения.
Кнопка. Зубчатые колеса и цепи внутри. Начинка статуи — зубчатые колеса и цепи, а не кровь и требуха. Сустав в локте, спрятанный в складках одежды…
Я шагнул к статуе слева и схватил ее за голову. Я провел пальцем по линии между шеей и складками одежды. Не может быть!
Мы проделали такой путь не затем, чтобы сдаться или повернуть назад.
Я закрыл глаза и попробовал повернуть каменную голову. Сначала ничего не случилось, а потом раздался скрежет, и голова неохотно подалась, как жерновом, размельчая забившую щель слежавшуюся пыль. Голова короля повернулась вправо под механические щелчки и постукиванье внутри статуи. Я открыл глаза и посмотрел. Губы короля-рыцаря оказались как раз напротив уха его брата.
Посмотрев на Майлса и Сару, я не сдержал улыбки.
— Видите? — спросил я тоном обрадованного идиота. Но это было потрясающе!
Я сделал шаг к другому рыцарю, который получал сейчас инструкции из уст своего брата прямо на ухо.
— Спроси, что скажет его брат, — прошептала Сара.
Она подошла и положила руку поверх моей. Вместе мы нажали кнопку у ног второй статуи. После нашей первой попытки каменная рука уже указывала на правую дверь. Раздался щелчок — на этот раз тоньше прежнего, — и рука передвинулась к левой двери.
— Йес! — заорал Майлс и замолотил руками в знак победы. — Ты сделал это, ей-богу, Джереми! — Он кинулся к левой двери и схватился за ручку.
— Майлс! — заорали мы хором. — Майлс, нет!
Неужели от смерти нас отделяют секунды? Как же мы умрем? Наполнится ли комната газом, или, наоборот, отсюда выкачают воздух и несколько мгновений мы будем корчиться на полу в ожидании наказующего огня?
Это будет быстро? Хоть бы безболезненно!
Майлс с широкой ухмылкой обернулся.
— Да я пошутил! — сказал он. — Спроси одну статую, что скажет ее брат, и сделай наоборот, — подмигнул он нам.