- У голубей? - изумилась я, и женщина в ответ лишь закатила глаза, неопределенно пожав плечами.
Слегка успокоившись, мистер Донован любезно предложил пройти в библиотеку, где, как он сказал, все уже собрались, - мы столь же любезно согласились. Я мысленно перекрестилась и шагнула в пыльную комнатку, тесно заставленную креслами и книжными шкафами.
На меня уставилась пара десятков глаз, и, конечно же, я отреагировала. Чихнула, закашлялась и, побагровев от неловкости, едва не задохнулась от спазма в горле - так, что на глазах выступили слёзы. От смущения была готова провалиться - за неимением земли под ногами куда угодно. Хотя вряд ли бы меня это спасло - пришлось бы кому-то и вытаскивать. К счастью, половицы не подвели, и этот кто-то обошёлся малым - дал мне воды, плеснул коньяка в бокал и усадил в прогнившее скрипучее кресло.
- Девочка переволновалась, - мисс Клэр безжалостно озвучила тайну, очевидную любой из присутствующих здесь персон.
А персон было с дюжину, включая хозяина дома и не считая меня. На ветхом диване с потёртой кожаной обивкой восседали самые почётные члены клуба: мужчина в соломенной шляпе, пожилая леди, походившая на мистера Донована лицом и телом, и бледный юноша с недовольным заломом между бровей и презрительным изгибом губ. Кресла занимали гости попроще - у мужчин средь них было явное численное преимущество, пять к двум. В отличие от диванных небожителей, эти с любопытством разглядывали меня.
- Как вас зовут, милое дитя? - джентльмен в соломенной шляпе говорил, не поднимая глаз от раскрытой книги, лежавшей у него на коленях.
- Бетани Чанс, - робко ответила я; едва ли он мог адресовать этот вопрос кому-то другому.
Но я ошиблась. Мог. По недоуменным взглядам сливочной дюжины я поняла, что попала впросак, впрочем, мистер Соломенная шляпа оставил мою реплику без внимания:
- Меня зовут Оливия, и я буду счастлива, если ваш взор задержится на мне чуть дольше обычного... - мужчина затих в театральной паузе, а его юный сосед брезгливо поджал губы:
- Как заурядно и глупо...
- Это мистер Оливер, - послышался торопливый шёпот мисс Клэр. Я и не заметила, как она устроилась рядышком, придвинув своё кресло поближе. - Талантливейший писатель. Специализируется исключительно на шедеврах - всё, что выходит из-под его пера, моментально становится бестселлером...
- Оливер... - с сомнением откликнулась я. - Что-то не припоминаю...
- О, только в узких кругах... Это не для массового читателя, лишь для избранных, кто удостоился чести лично знать Маэстро. Вам несказанно повезло, Бетани. Гений сегодня представляет свой новый роман.
- М-м-м... - протянула я, стараясь, чтобы мои интонации выражали высшую степень почтения, и вся обратилась в слух.
Библиотеку почему-то заволокло туманом, и меня накрыло непреодолимой дремотой, которую нарушил вскоре зычный вопль крепкого брюнета - торчащие дыбом на макушке волосы делали его похожим на кабана элитной породы. Сверкая чёрными, как антрацит, глазами, мистер Новак выскочил на середину комнаты, запрыгнул на стол и, гордо оглядев нашу честную компанию, провозгласил:
- Всякий элемент земной материи есть союз энергии высших сил, движущей силой которой является божья искра. А что такое божья искра, кто мне ответит?! Вы, мистер Томпсон, считаете себя её носителем?
- Святилищем, - юноша, не терпящий заурядных идей, был лаконичен.
- О, даже так? Ну, ваше право... Допустим... Всякий храм души есть святилище, населяемое мыслями-жрецами и мыслями-прихожанами. А что вы возложите на алтарь, скажите мне?! Мисс, простите, забыл ваше имя, - Новак повернулся ко мне. - Что вы приготовили?
- У меня рукопись... - еле слышно промолвила я.
- Как предсказуемо, - поморщился он. - Здесь у каждого своя рукопись. Всякая жизнь человеческая есть рукопись, написанная трудами, чувствами и поступками. Высеченная твердыней неусыпного духа на скалах сложных обстоятельств.
- Браво! - крикнул кто-то из мужчин, и остальные подхватили: - Браво! Это гениально!
Мистер Новак тут же потерял ко мне интерес и принялся раскланиваться.
- Кто он? - спросила я у мисс Клэр.
- Тс-с, - она прижала палец к губам, призывая меня к молчанию, и шёпотом пояснила. - Это наш главный светоч. Он достиг пика ментального просветления, и его устами говорит вселенский разум. Тот, что создал небо и землю.
- Мистер Новак, вы сделали выводы, каким мог бы позавидовать сам Гермес Трисмегист, и достойны бриллиантовой скрижали, на которой будут начертаны Законы Божественной Мудрости, - седовласый херувим, кажется, прослезился. - Как бы я мечтал иметь хотя бы толику ваших знаний, но, увы, не дорос, не дорос...