Шел уже третий час ожидания. Охота началась через два часа после полуночи, когда Манящая достигла зенита. Сейчас близился рассвет, хотя молчание припорошенного снегом леса не спешила нарушить ни одна певчая птица. Шиду заглянул внутрь себя, проверяя температуру тела. Никто и не рассчитывал на быстрый результат. По всем прикидкам, очумевшие от ужаса беглецы будут прибывать группами в течение трех дней. Так что сегодня мог никто и не появиться, а лежание в снегу было лишь тренировкой закалки и терпения. А потом проснулась Эскара. Шиду, краем глаза внимательно следящий за ней с момента первого зевка, успел поймать комочек снега до того, как тот приземлился ему на макушку:
— Тоже мне, охотник, — фыркнула зеленокожая. — Коли в засаде сидишь, должен не шевелиться, даже если в муравейник лег!
— Если у тебя хватило дури лечь в муравейник, устраивая засаду, — фыркнул ученик палача в ответ, — то ты в любом случае не охотник.
— А если другого места для засады не было? — прищурилась, будто целясь, орчанка.
— Значит, плохо искали, — парировал Шиду, и неожиданно для себя добавил, — правильных ответов всегда больше одного!
— Истина всегда одна! — вмешался Либрой. Видимо, паладину надоела неподвижность. Или он не смог проигнорировать крамольное высказывание?
— Рыцарь верно говорит! — неожиданно поддержала Эскара. Шиду пожал плечами, не собираясь продолжать глупый спор. Но орчанка не унималась:
— Хотя и смотрят на истину все по-разному… Иногда не поймешь даже, то ли она одна, то ли много их.
— Как един Господин Полудня в небе, так и истинна одна для всех!
— А как же тогда Госпожа Ночи?
— Свет Манящей лишь отражение лучей Озаряющего, — убежденно ответил паладин на ехидный вопрос Эскары. — Порождение ночи, искажающее светлое учение.
— Ты не прав, рыцарь, — неожиданно вмешалась Кирвашь, открыв глаза. — Ведь лучи эти отражаются от чего-то? От зеркала, например. И это зеркало и есть Манящая. И как право и лево в зеркале меняются местами, так и заветы пути Озаряющего меняются в учении Госпожи Ночи. И только от того, что тропа ведет в чащу, а не к воде, не стоит считать ее злой!
— И вообще, — добавила орчанка, — странно, что ты с таким отношением возглавляешь посольство.
— Как раз потому, что я знаю, что истина одна, — невозмутимо ответил паладин, — и она в том, что Озаряющий равно светит всем, даже заблудшим в ереси и тьме. И я верю, что миссия ордена — лишь не давать ужасу затопить весь мир, а не пытаться научить всех правильному пути. Ибо все мы люди и можем ошибаться.
— Удивительное суждение для рыцаря Заката. Еще более удивительно, что открыто высказывая столь неоднозначные мысли, ты все еще остаешься таковым, — Шиду раскрыл рот раньше, чем подумал, настолько сильно он удивился. — Насколько я знаю, прочие братья-рыцари придерживаются если не прямо противоположных, то весьма далеких от твоих взглядов.
— Что ты знаешь об Ордене, — пренебрежительно скривился Либрой. — То, что мы стоим в одном круге в храме, не делает тебя ровней рыцарям. Конечно, ты заслуживаешь уважения по многим причинам, иначе тебя здесь не было бы. Но мы пятнаем себя за веру, а ты — за деньги, и потому твой путь ведет во тьму, как и несчастных эльфов. Всех в царство господне силой не затащишь, — паладин вздохнул, — а потому надлежит позволить им идти своим путем, если они глухи к увещеваниям. Следя лишь, чтоб они не причинили зла тем, для кого надежда еще есть.
— Удивляешь ты меня, рыцарь, — снова вступила в разговор зеленокожая. — Как конь, что с рождения стреноженным ходил — вроде и может галопом скакать, но лишь перестанешь нахлестывать — снова еле плетется. Так и ты. Вроде и мудрые у тебя мысли, но все норовишь обратно на свои кодексы сбиться.
— Вовсе нет. Я чту Кодекс Заката, и соблюдаю его по мере возможности. Но Господин Полудня завещал чадам своим умеренность. А потому я следую духу кодекса, а не его букве.