Словно в ответ на этот вопрос, над битвой раскинулось золотое сияние. Тоскливо взвыли Гончие. Сражение на мгновение замерло, и все задрали головы.
Шиду ожидал чего угодно, но только не того, что он увидел. А увидел он, как в столпе света на землю снисходят пятеро светозарных. И острия их пылающих мечей смотрят на него и его спутников. Крылатые воины Озаряющего были прекрасны и грациозны. Ленивые и непринужденные взмахи крыльев поднесли их поближе, и с поднятых клинков сорвался поток огня.
Шиду успел только порадоваться, отпрыгнув под сень дерева, и зачем-то утащив за собой оказавшегося рядом паладина. Щит Камертона увеличился в размере, пропуская их внутрь, а поверх него тут же возник еще один. Темная, грубая энергия четко давала понять, кто сплел это заклинание. Вместе щиты, созданные артефактом и Кирвашь, призвавшей силу привязанной к ней демонессы, выдержали поток пламени, испепеливший остальных участников сражения. Либрой отпихнул ученика палача и, заорав боевой клич, бросился в атаку. Шиду эта выходка отвлекла настолько, что он подумал целых три мысли не по делу:
«Что за идиотский боевой клич — исковерканное родовое имя?»
«Он что, не видит, что это вообще-то посланцы наиболее чтимого им бога?»
«Как он собирается пройти сквозь щит?»
На последний вопрос Шиду так и не успел узнать ответ — ситуация круто поменялась. Трое Светозарных сосредоточили свои усилия на Кирвашь. Девушка закричала, и ее щит пропал. Щит Камертона не выдержал и лопнул. Паладина унесло, словно клок ветоши ураганом, куда-то за поле зрения. А огненный вал обрушился на оставшихся четверых, сжигая их заживо.
Одалия снова очутилась внутри своего сна. Но на этот раз островок оказался в тройном кольце — за шипами костяной стены бушевало пламя. А темная вода оттеснила синюю паутину, затопив островок и вяло облизывая края груды подушек, на которой сидела раджа.
— Мы в дерьме, подруга, — голос шел откуда-то снизу. Одалия повернула голову, и увидела в темной глади свое слегка искаженное отражение. С багровыми искрами вместо глаз.
— Но что происходит? — Одалия вздрогнула, когда иссушенные жаром зубцы стены стали покрываться трещинами.
— Тебя сжег ангел. Тут нет времени, но там, снаружи, ты умираешь. А потому тут агония будет длиться вечно. Глянь на свои руки.
Одалия посмотрела на свою ладонь. По ней, словно по старому пергаменту, разбегались мелкие трещинки.
— Ты горишь заживо, подруга.
— И ничего нельзя сделать?
— Боюсь, что нет.
— А если я выпущу тебя?
— Выпустишь? Скорее уж, впустишь… Тогда я завладею твоим телом. Но ты все равно умрешь.
Жар принялся царапать горло. Одалия закашлялась, затем спросила:
— Но ты справишься с ними?
— С пернатыми? Да запросто. Что, неужели ты согласна?
— Обещай мне одну вещь. Ты отомстишь за меня. Ты убьешь демона, который называет себя Омегой.
— Обещаю.
Одалия рассмеялась, несмотря на разъедающий легкие жар. Костяная стена почти осыпалась. Раджа потянула за привязанную к лодыжке нить. Кружево светящейся синей паутины распустилось, растворилось во внезапно начавшей прибывать воде. Женщина запрокинула голову, чувствуя, как вместе с темнотой ее окружает прохлада и покой.
Шиду не успел понять, что именно случилось. Просто в какой-то миг окутывающее их пламя Светозарных отмело в сторону, а самих крылатых воинов разметало по поляне невидимым вихрем. Со стоном рухнула ничком Кирвашь. Прижимая рассыпающийся Камертон к груди, согнулась Одалия. А маленькая фигурка Эскары вдруг вспыхнула черным, клокочущем пламенем. И это пламя перекинулось на раджу, не оставив от зеленокожей и горсточки праха. Женская фигура, объятая языками пылающего мрака, разогнулась и твердым шагом двинулась к поднимающимся с земли Светозарным, на ходу бросив: