— Майрон, — приветствовал он своим глубоким, рокочущим голосом. Жёсткий взгляд его остановился на Галадриэль, затем пополз по её фигуре сверху вниз. — Давайте-ка. Ступайте за мной.
То была не просьба. А приказ.
Снедаемый беспокойством, Саурон оглянулся на Галадриэль. Она посмотрела на него в ответ, едва заметно кивнула, и они пошли за Морготом.
Его высоченная фигура привела их в большой пустой зал. Внутри стояла какая-то мебель, и в одно из кресел опустился Моргот. Они же вдвоём остались стоять посередине тёмной комнаты, не зная, что делать. Впрочем, Моргот быстро всё прояснил.
— Поставь свою рабыню на четвереньки и оплодотвори для меня, Майрон, — потребовал он. — Она пока не беременна, так что, подозреваю, ты не выполняешь свой долг так часто, как следовало бы.
Саурон метнул взгляд на Галадриэль, поворачиваясь к ней всем телом. Несмотря на её былые заверения, он оказался зажат между теми же тревогой и ненавистью к себе, что и раньше. «Можно?» — спросил одними губами. Ответ Галадриэль пришёл не в виде кивка, ведь она смотрела в сторону Моргота. Она просто склонила голову и начала опускаться на колени.
— Раздень её, — скомандовал Моргот с гадким возбуждением в тоне. — Хочу, чтобы она была голой. И ты. Но цепь оставь на ней.
Саурон прерывисто выдохнул. Настала пора для худшего, но деваться было некуда. Вспомнив слова Галадриэль, он обошёл её, встал позади её коленопреклонённой фигуры, затем снял браслет с запястья и позволил ему упасть. Развязал шнурки платья, стянул его с плеч, обнажая её, спустил до самого низа. Потянулся к нижнему белью и тоже спустил. Глянув мельком на её лицо сбоку, он заметил, что она стоит с закрытыми глазами. Она приподняла одно колено, другое, помогая раздевать её, и он был благодарен за то, как слаженно они действовали.
Хорошо, что они это обсудили. Он и представить себе не мог, как сделал бы хоть что-то из этого без её прямого разрешения, без того, чтобы она сказала, что всё в порядке. Хотя бы это ощущалось нормальным, невзирая на унижение, что испытывали они оба.
Он сорвал с себя тунику и швырнул вбок. Опустился на колени позади Галадриэль, надавил рукой на спину, вынуждая опустить торс как можно ниже к полу, на платье, что лежало перед ней — благословенная прослойка между нагим телом и холодным камнем. Галадриэль повиновалась — прижалась грудью к полу, оставив бёдра высоко вздёрнутыми. А затем он раздвинул ей ноги и сделал то, что заставило её вскрикнуть от шока, — припал ртом к её сладкому, скользкому лону, провёл языком вовнутрь и вверх. И она уже текла и источала аромат желания. Судя по всему, её будоражило быть выставленной напоказ, пускай она и стыдилась этого. Из-за стыда с телом, бывает, творится всякое.
Она дёрнулась прочь от его рта и языка, затем — обратно к нему и опустила голову, скрывая лицо, стыдясь своего возбуждения в столь непотребной позе. По крайней мере, их было двое. Их было двое. Член затвердел, когда Саурон осознал, что это её заводит, и он лизал и посасывал, потом вошёл двумя пальцами в скользкий жар её лона и стал толкаться ими, покуда рука не заблестела от её соков. Ртом он всё это время не отрывался от неё, лаская лишь сильнее и настойчивее, а она лишь жёстче вжималась в его лицо.
Он развернул ладонь, согнул пальцы внутри неё вперёд, к животу, с бóльшим нажимом лаская то сладкое местечко спереди, и Галадриэль не выдержала — пронзительно вскрикнув, она кончила ему на руку и в рот, и он слизнул эти капли, упиваясь вкусом. После этого он убрал руку, расстегнул и снял бриджи. Несмотря ни на что, она будет наслаждаться этим каждый раз. Он об этом позаботится.
Опустившись на колени позади Галадриэль, он той же рукой, что была внутри неё, обхватил член и приласкал себя по-быстрому, убеждаясь, что готов настолько, насколько необходимо, — а затем толкнулся. И она сжалась и затрепетала, и с губ её сорвался пьянящий блаженный вздох. Она подалась бёдрами назад, насаживаясь до отказа, и, очутившись так глубоко в ней и жаждая насладиться моментом, он именно тогда вдруг понял, что для Моргота это выглядит слишком обоюдно. Поэтому он подхватил цепь, что свисала с её ожерелья, и потянул на себя.
Не настолько резко, чтобы сделать больно, но достаточно сильно, чтобы она подняла голову. Последовали мучительно приятные удары бёдрами в бёдра, что раз за разом отправляли пульсирующий член до упора, а Галадриэль, тяжело дыша, громко вскрикивала на каждый толчок. Свирепость его движений маскировала то, как она подавалась обратно, охотно встречая его рывки, — и Моргот не заметит, не поймёт. Она вцепилась в платье на полу, стараясь противостоять шоку удовольствия, что пронзал её тело толчок за толчком.
Он ускорялся, пока она не завопила — и он не смотрел, доволен ли Моргот. Саурон пытался сосредоточиться на ней — на ощущении густого, скользкого жара, когда её мышцы стиснули член и она мощно кончила. Потом она обмякла под ним, ноги и руки ослабли и стали разъезжаться, но он продолжал вбиваться до конца, пока её тело не омыло ещё одной волной шока, и ещё одной, и ещё, пока её наслаждение не потекло на пол.
Сладкое освобождение настигло его и ослепило, и он едва не рухнул на Галадриэль, еле успев ухватиться за её спину и выровняться.
— Ты молодец, Майрон, — сквозь плотный туман в сознании донёсся до него голос Моргота. — Позаботься, чтобы она поскорее понесла. Я устал ждать.
От смысла сказанного всё обращалось прахом, и Саурон закрыл глаза.
Что вообще могло быть адом, если не это?
*
Это случилось много раз и многими способами. Моргота, казалось, подпитывали их бесчестье и позор, и чем краснее были их щёки после, тем лучше. Однажды Саурон ковал в кузнице оружие, и жар от него, должно быть, овладел им. Он глубоко задумался, поглощённый работой. Галадриэль сидела за столом в паре метров от него, когда из расплавленного металла вырвалась яркая искра — но окрашенная не так, как полагалось бы обычной искре. Поражённый и растерянный, Саурон из любопытства провёл рукой по этому месту в воздухе. Искра вернулась — и на этот раз она подчинилась его воле.
От осознания у него загорелись глаза. Что-то происходило. Его магия, его сила — это возвращалось.
И в тот самый миг, словно эти два события сплетались воедино, Галадриэль за столом сделалось плохо и она сложилась пополам. Он резко обернулся и посмотрел на неё. Она подняла лицо и встретилась с ним взглядом. В глазах её читалось страдание.
— Кажется, я ношу дитя, — призналась она мягко, хотя голос дрогнул от страха. — Меня тошнит уже какое-то время.
Он уронил инструменты. Ему бы тоже испугаться, но он был на удивление спокоен. Он подошёл, опустился рядом с ней на колени, взял её руки в свои и крепко сжал.
— Всё будет хорошо, — успокоил он, и лицо её исказилось от боли.
— Откуда тебе знать? — спросила она резко, страшась худшего — для них, для их ребёнка.
Он дотянулся и нежно взял её лицо в ладонь.
— Не переживай, — сказал он, вспоминая искру над раскалённо-красным… и что это для него означало. Губы растянулись в тонкой улыбке, наполняя глаза неестественным светом. — Я кое-что придумал.