За время забыться тесная комната совершенно не изменилась, разве что лампочка под потолком светила чуть ярче, хотя и за это профессор бы не ручался. Шесть штук грязных матрацев, разложенных в два ряда поверх немытого пола, на которых теперь сидели толи заключенные, толи задержанные, добавляли уныние и без того замкнутому тесному пространству. Последний матрац ничем не отличался от пяти предыдущих, разве что пока пустовал, – «но на долго ли это?», – подумал профессор и его годами натренированный мозг принялся искать выход из незавидного положения.
Дома Николая Васильевича никто не ждал, даже животных в квартире не было, одни цветы, да и те – почти все кактусы или им подобные, но ведь остальных-то должны хватиться. Ларинцев тайком разглядывал своих сокамерников, мысль о том, что он в тюрьме, почему-то плотно укоренилось в голове профессора. За что и почему – эти вопросы его пока не волновали, больше всего угнетала безысходность и полное отсутствие понимания дальнейшего процесса, а в словах говорливого старика о том, что все они здесь ненадолго, Николай Васильевич совершенно не сомневался, вопрос в том – куда их определят потом.
Видимо, и сокамерники терзались теми же вопросами, но чувствовали себя они по-разному. Самый старший из них, что был старше самого профессора, украдкой разглядывал остальных мужчин, собранных в помещении, бывший спортсмен уселся по-турецки и сняв обувь, рассматривал свои дырявые, давно нестиранные носки. Но два брата-разбойника свыклись с ситуацией и вели себя естественно, как будто такие похищения для них являлись привычным, обыденным делом. Один из братьев, тот, что получил нагоняй от разносчика еды, разжился сигаретами и с наслаждением пускал сизые клубы дыма в засаленный серый потолок. Дым от дешевых сигарет раздражал и без того осипшее горло профессора, к тому же вентиляционная решетка под потолком, судя по всему, была завалена и не справлялась с задачей, но никто не решался сделать замечание зарвавшемуся наглецу и тот бессовестно дымил, лишая собравшихся последнего кислорода.
– Ну что, мужики, может быть в козла партию? – весело спросил второй брат с зализанным чубом, забирая сигарету у первого и дерзко обводя взглядом лица присутствующих.
– Слышь, ты, давай с нами! – снова пнул ногой второй брат бывшего спортсмена.
Мужчина без возражений поднялся на четвереньки и угрюмо подполз ближе к играющим. «Что не так с этим человеком?», – подумал профессор, разглядывая, как широкоплечий спортсмен съежился и ссутулился, боясь окружающих. По мнению Ларинцева, от мог бы без труда одолеть двух братьев разом, но почему-то не предпринимал никаких попыток защитить себя и свое достоинство, – «Все мы такие! Вместо того, чтобы собраться дружно и дать отпор уличным хулиганам, разбегаемся по одиночке и прячемся по углам, делая себя глупыми, беспомощными и беззащитными!».
Николая Васильевича слегка удивил тот факт, что один из братьев оглядел его, но пригласил четвертым оставшегося старика, хоть тот и сидел в дальнем углу от остальных присутствующих. В хулиганистых братьях не угадывалось ни силы, ни смелости, но в наглости им не откажешь, – подумал профессор и тут же ему в голову пришла шальная мысль с надеждой на спасение, – «а что, если собраться вместе и напасть на разносчика еды, когда он снова появится?». Помимо последнего профессор видел, как минимум двоих охранников, дежуривших за железной дверью, да еще те непонятные полицейские, которые доставили сюда самого профессора, но попробовать стоит, иначе не выбраться.
– За что тебя взяли, дед? – разнузданно спросил у присевшего старика один из братьев, прикуривая от бычка следующую сигарету.
– Сам не пойму! Я ничего такого не сделал! – оживился старик и тут же с опаской покосился в сторону металлической двери, – не услышат ли…
– А тебя за что? – спросил второй брат у бывшего спортсмена.
– Не помню, я пьяным валялся, – просипел тот, раскладывая карты.
Профессора бандиты в свой разговор не втягивали, и он был рад уже этому, наблюдая, как нагловатые, разнузданные братья ловко обыгрывают вторую пару, но этой партии не суждено было закончиться. С противным лязгом отворилась входная дверь и в комнату вошли двое охранников. Невысокие, но атлетически сложенные, к тому же с табельным оружием, висящим за поясом, завершал процессию старик-разносчик. На этот раз Николай Васильевич не заподозрил в нем бывшего заключенного, скорей наоборот, в очках и в молчаливой задумчивости он своим видом напоминал коллегу профессора, – «вот только знать бы каких наук и чем они здесь занимаются!».