Закуси горе луковицей

К десяти вечера подошли и остальные их ближайшие друзья: Шевченко, Геляевы, Даниловы, Моховы, Соколовы. Не было только Васенёвых — служба. Бабушка тоже была со всеми. Создав полумрак в зале, зажгли гирлянду и свечи. Детям накрыли стол отдельно, в Артёмкиной комнате. И начался праздник. Провожая уходящий год, Некрасовы и их гости по традиции вспомнили все хорошее, что он принес им. А потом Владимир включил магнитофон. Зазвучала всеми любимая мелодия «История любви». Тут же вбежали в комнату малыши и сгрудились у двери.

— А сейчас танцы! — объявил он. Подошел к Зое, улыбнулся. — Потанцуем?

Со смешанным чувством радости и тревоги Зоя приняла его предложение. С первых же их шагов поняла, что все ее опасения излишни: его движения были уверенны. И они, поглядывая друг на друга, с упоением танцевали. Танец окончился. Володя достал носовой платок и вытер вспотевшее от напряжения лицо, а Зоя смахнула с ресниц неожиданную слезу. Присутствующие, заворожено наблюдавшие за ними, зааплодировали.

Минут через двадцать все снова сидели за столом. Володя напомнил, как, находясь в отпуске, они увлеклись творчеством Пастернака. И тут он попросил Зою прочесть стихотворение «Зимний вечер». Она с большим вдохновением прочла его. Лишь только отзвучали ее слова, Володя произнес:

— Есть еще одна похожая история. И я хочу прочитать её.

— Просим, — откликнулась Верочка.

Владимир, глядя жене в глаза, сказал:

— Она о сегодняшней новогодней ночи, о вас, друзья мои, и о счастье; и посвящена моей любимой спасительнице Зоеньке. — Он взял ее ладонь в свою руку и бережно поцеловал.

Скользнув по лицам гостей, задержал взгляд на елке, провёл рукой над пламенем свечи и, понизив голос до простуженного шёпота, стал декламировать:

И снова вьюга по земле кружит бесцельно.
Свеча сгорает на столе. В душе метельно.
Мерцает отблеск в хрустале, в стекле богемском,
Искрится в бусах и колье на шейках женских.
Горит рубиновым огнем вино в графине.
Гирлянда. Шпиль блестит копьем. Ель в серпантине.
Бьет мотыльковый снегопад в экран оконный.
Амур стрелой бьёт наугад позолоченной.
Шалит жестокий сорванец. Сразит — не сетуй.
Свеча играет в мишуре волшебным светом.
Судьбы своей никто из нас, друзья, не знает:
Что обретет в урочный час, что потеряет
И чье однажды в забытьи прошепчет имя,
Кого удача окрылит, кого покинет.
Храни нас Бог от всех тревог и от лишений,
И дай прожить нам этот год без прегрешений.
И помоги сберечь друзей среди неверья,
Не знать невежд и дикарей, и суеверий;
Не растерять любви своей и память сердца,
И на любимых нам людей дай наглядеться!
Легко ступают каблучки, кружатся пары.
Ведут мелодию смычки и бас-гитары.
Поют «Историю любви». Стук сердца слышен.
И мы истории свои еще допишем.
Пусть ярче будут наши дни огней гирлянды,
И эру счастья и любви пробьют куранты.
Чтоб не пропали к жизни вкус, очарованье,
Пусть остаются, в меру, грусть и расставанья.
…Мороз узоры на стекле вьёт канителью.
Свеча сгорает на столе, сражаясь с тенью.
Воск, истомившийся в тепле, навяжет кружев.
И верьте: каждый на земле кому-то нужен!
Шампанским головы вскружим — любви настоем,
И до утра мы закружим, как ветер в хвое.
Свеча, как чуткая душа, горит, волнуясь.
А мы стоим, едва дыша, зарей любуясь.
Лес дремлет в розовом дыму, в морозной лени.
И вот рассвет — как робких губ прикосновенье.
Мир в ожидании затих, как в изначалье.
Последний тост, последний стих уж отзвучали.
Подсвечник пуст.
С грустинкой смех и взгляд лучистый.
А за окном, как в чудном сне, — в сугробах искры.

На этой доброй странице Книги Судеб мы их и оставим. В жизни Некрасовых будут еще и огорчения, и потери, но будут и праздники. Я в этом уверен. Дай им Бог счастья!

1999–2005