Глава 4
О счастье
Когда Зоя проснулась, тети Маши дома не оказалось. Сходив в сад за абрикосами и прихватив томик стихов Бунина, она уселась под яблоней. Книжка была старая, ее желтые листы пахли тленом. Но стихи, хоть и грустные в большинстве своем, ей нравились. Прочитаешь, например, только это: «Такая теплая и темная заря…» и душа по одной единственной строке, как по звуку камертона, мгновенно настраивается на определенную тональность. Разве это не чудо?
Вскоре пришла тетя Маша, и они за чаем проговорили с ней не меньше часа. О своем увлечении Зоя так и не рассказала ей, несмотря на то, что хотелось говорить только об этом.
Еще не было и десяти, а девушка с пакетом абрикосов уже входила в ворота санатория. Терраса была пуста, и Зоя в ожидании Некрасова присела на ближайшую скамью. Минут через пятнадцать послышалось характерное поскрипывание колес. Прикатил Владимир.
Увидев ее, он был удивлен и обрадован.
— Ты уже здесь? Невероятно! Здравствуй, Зоенька. Спасибо за сюрприз.
А она, как будто они и не расставались, достала из кармана вчерашнюю находку и подала ее Некрасову.
— Что это тебе напоминает?
Он с интересом взял камушек.
— Холодный. Первое, что приходит в голову, — это оледеневшая капля мягкого мороженого с джемами из ежевики, малины и крыжовника.
— Подходяще. Что-то вроде этого я и предполагала услышать. Он твой.
— Спасибо. Тронут вниманием.
— Володя, ну как твои дела?
— Все нормально. Даже купаться в море разрешили.
И, заметив, как она поражена этим сообщением, добавил:
— Не в открытом, конечно, а в лягушатнике, и под присмотром.
— Поздравляю. И когда у тебя первый заплыв?
— Да хоть сейчас, там инструктор по плаванью дежурит.
— Так пойдем.
Он смутился.
— Я думаю, это будет не слишком приятное зрелище.
— Выброси из головы, думай о хорошем, — вспомнила она совет тети Маши и решительно поднялась. — Куда нужно идти? Ах да, конечно, к морю.
Некрасов круто развернул коляску, и они, не спеша, направились в сторону шума прибоя.
— Владимир, как ты думаешь, может ли человек свой самый счастливый день впоследствии посчитать самым злосчастным.
— Я этого не исключаю. Люди, отравленные враждой, вполне могут сделать такое заключение. Но, по моему убеждению, если день был прожит счастливо и принадлежит прошлому, то переоценить его можно только жульническим путем. Прожитый день — это исписанная страница, хранящаяся в архиве. Ее можно только читать. Я так считаю.
— Хорошо. А если бы ты узнал, что тебя обманывали?
— Я бы ответил, что был счастлив в своем неведении.
— Ну, тогда, пожалуйста, скажи мне, что ты понимаешь под счастьем?
— О, Боже! Зоенька, помилосердствуй! — шутливо взмолился Владимир. — Спроси что-нибудь полегче. Зачем тебе это? Ведь ты же знаешь, у каждого оно свое: для голодного счастье — насыщение, для нищего — обладание какой-то суммой денег, для приговоренного к смерти — помилование.
Он немного помолчал. И видя ее ожидание, вероятно, что-то решив и на свой счет, сказал:
— Может быть, счастье — это исполнение мечты?
Зоя с сомнением покачала головой и сказала:
— Меня смущает вот что. Для людей, находящихся в экстремальной ситуации, исполнение мечты может быть делом сиюминутным. И, напротив, для не знающих чувства меры — изначально недостижимым.
— Но ведь никто не знает, сколько живет счастье? — возразил он. — И разве человек, избегнувший гибели, не будет счастлив самим фактом своего спасения? А впрочем, я так и предполагал: универсального определения счастья не существует.
— Хорошо, если не секрет, что бы ты мог ответить наивному детдомовскому мальчишке на такой вопрос: «Что нужно сделать, чтобы прожить свою жизнь счастливым?»
Капитан озадаченно взглянул на нее, задумался. По его смягчившемуся лицу она поняла, что мысленно он сейчас там, в своем детстве, среди своих друзей — маленьких жертв семейных катастроф, и ищет ответ для самого себя, еще ничего не знающего о взрослой жизни юнца.
— Я бы сказал ему: «То, о чем ты сейчас мечтаешь — о достойной профессии, о независимой и безбедной жизни, несомненно, очень важно. Но занятие высокого положения в обществе, обладание шикарными вещами и квартирой для счастливой жизни совсем не обязательно. Самые большие приобретения на поверку могут оказаться лишь крохотными счастьицами. А настоящее счастье — жить в атмосфере любви: когда все, что бы ты ни делал доброго и хорошего, делаешь с надеждой хоть немного обрадовать и удивить дорогого тебе человека. А что нужно сделать? — Некрасов остановился. — Для начала нужно пробудить в себе самоуважение, чувство уверенности, а для этого совершить что-нибудь нешуточное: будь то поступок или серьезное обстоятельное дело; ну, а потом… потом постараться отыскать того самого человека, который тоже ищет тебя?»