Вблизи ворот Некрасова не оказалось, на террасе тоже. Ребята посоветовали поискать его за корпусом. Минут через десять, обходя уже третий корпус, слева от себя Зоя увидела великолепный клумбовый ансамбль. И планировка, и цветовая гамма удивили ее своей оригинальностью. Это царство цветов одним своим краем примыкало к дороге, по которой шла она, а противоположным — к тротуару, проложенному вдоль корпуса. Поперечными же границами ему служили ряды декоративного кустарника.
В их тени на дальней дорожке Зоя и увидала читающего колясочника. Он сидел спиной к дороге, но все равно у нее появилась уверенность, что это — Некрасов. Она стала готовиться к встрече: думать, как подойдет к нему, что скажет; гадать, как он поведет себя. Хотелось, чтобы обрадовался.
И тут обгоняет ее зеленая в серебристый дождик иномарка, и останавливается напротив него. Распахивается задняя дверца, и выскакивает из машины девочка в лиловом сарафанчике. В руках у нее, вероятно, фотоаппарат. Она стремглав бежит к колясочнику, оббегает его и бросается к нему на шею. Он тоже обнимает ее, гладит.
Передние дверцы автомобиля приоткрываются.
«Нет, это не Владимир, — решает Зоя. — Ведь у него никого нет. Очевидно, это отец девочки. А где же тогда ее мать?» Девушка, невольно замедляя шаг, искоса смотрит на сидящих в салоне людей. «Кто они ему? Почему не хотят выйти из машины?» Подойдя ближе, она слышит чудную, полную безысходной тоски мелодию, мгновеньем позже на ее фоне неразборчивое бормотание мужчины и тут же сказанную резким тоном фразу женщины: «Дурочка влюбчивая, меня так не обнимала».
Пройдя мимо автомобиля, Зоя решила: «Видимо, в разводе. А дочка жалеет его. Вот ведь судьба».
У одной из скамеек она заметила приятеля Некрасова. Он узнал ее, заулыбался, поздоровался.
— Не Володю, случайно, ищите?
— Да. Не подскажете, где он?
— Вы где-то разминулись с ним. Минут двадцать назад я оставил его возле клумбы. Он там любит бывать.
— У него все в порядке?
— Все. Только одичал он без вас: что-то читает целыми днями, пишет. И все один.
— Спасибо. Рада была увидеть вас.
Он удовлетворенно кивнул. И Зоя потащилась в обратный путь. Невдалеке мелькнул лиловый сарафанчик, лязгнули дверцы. И мимо нее прошуршало покрышками авто, из окна которого куда-то вдаль смотрели не по-детски серьезные глаза девочки.
Зоя свернула на поперечную дорожку, подумала: «Спрошу у мужчины, может быть, он видел Володю».
— Извините, — начала она и осеклась.
Это был Некрасов.
Он с задумчивой грустью глядел в книгу и не сразу отреагировал на ее присутствие. За последние два месяца Владимир заметно посвежел, отрастил усы, бачки. От землистого оттенка на его лице не осталось и следа. Некрасов ошеломленно вскинул глаза.
— Зоя?
— Она самая. Здравствуй, Володя.
— Здравствуй. Буквально три секунды назад я подумал о тебе. И вдруг — ты. Вот это сюрприз.
— Почему ты вспомнил обо мне?
— Только что прибегала проститься моя юная знакомая. Однажды мы невзначай встретились и так привязались друг к другу, что сейчас физически ощущаю ее потерю.
— Я мельком видела эту девочку. Ей лет четырнадцать?
— Пятнадцать. Мечтает работать корреспондентом. Ох, и хватка у нее! За две недели как бы непреднамеренно выпотрошила из меня всю подноготную, — улыбнулся он.
— Мы что, с нею похожи?
— Нет. Но осталось то же самое чувство потери.
— Мне показалось, девочка очень переживает.
— Детские драмы. Сколько их еще у нее будет?
Внезапно раздался негромкий пластмассовый щелчок. Владимир с некоторым удивлением скосил глаза на черный предмет, лежащий в его нагрудном кармане, и улыбнулся.
— Из Веруни определенно получится хороший журналист.
— Так это что — ее диктофон?
— Ее. И отметь: она подарила его мне включенным.
— Хороший подарок, — заметила Зоя, — и не дешевый для школьницы.
— Да, подарок редкий. Но так уж получилось, что я, зная ее мечту, тоже приобрел для нее диктофон. И она тут же, не упуская случая, включила его на запись.
Владимир непроизвольно вздохнул.
— Да, она — чудный ребенок. Ее доверие ко мне окончательно изменило мое отношение к жизни.
— Я очень рада. Ну что, погуляем?
— Буду счастлив, — ответил он.
В этот раз они разгуливали особенно долго. Говорили вроде бы о вещах отвлеченных, но каждое слово каким-то немыслимым образом влияло на психическое состояние девушки. Она почувствовала себя значительно лучше. У нее появилось ощущение беззаботной легкости. Зоя шла и думала: «Чего такого я не смогла заметить во Владимире, что нашла в нем та девочка?»