— Даша, как думаешь, может, ее с собой забрать?
— Нет, Зоя, с ней в дорогу нельзя. Она сейчас так слаба, что вряд ли ты куда ее довезешь. Выход только один — остаться здесь на какое-то время.
— Но я же не могу остаться — у меня работа.
— Решай сама. Но если бабушку сейчас не выходить, через одну-две недели ты снова сюда приедешь — на похороны. А ведь она могла бы еще пожить несколько лет.
— Да-а. Не знаю, что и делать. Пойду пока порядок наводить.
— Подожди, сейчас овощей дам. А холодильник-то работает?
— Нет.
— Тогда полкурочки сейчас отдам, а вторую половину завтра занесу. Хорошо?
— Спасибо.
Заходя во двор, Зоя еще раз внимательно взглянула на постройки — все было старое: и дом, и кухонька, и сарайчик. Вдруг подумалось: не станет бабушки, и дом, выстроенный руками деда, в котором выросла ее мама и она сама, окончательно осиротеет. Он уже сейчас изменился. Раньше в нем пахло хлебом, яблоками, чабрецом, а сейчас только сыростью и плесенью. Дом тоже умирает. И что со всем этим будет?
Для всех Лихачевых этот клочок земли — та самая родина, по которой душа тоскует и кости плачут; то место, которое свято памятью о предках. А для остальных — просто участок со старым домом и запущенным садом. Новые хозяева, конечно же, снесут ветхие постройки, все перепланируют по-своему, построят что-то свое, и станет все совершенно неузнаваемо. Как жаль!
Зоя подошла к Владимиру.
— Ну, как настроение?
Он захлопнул книжку.
— Какое тут настроение. Нет его. Как подумаю, что старушка морит себя голодом… извини, хочется все крушить. Нужно найти способ как-то поддержать ее, просто необходимо. Если бы хоть что-то было в моей власти…
Зоя беспомощно развела руками.
— Володя, я не знаю, что делать, просто ума не приложу. Только сейчас вдруг осознала, что жизнь бабушки во многом зависит от моего решения. Как страшно ошибиться… Я знаю, если задержусь — вероятней всего, останусь без работы. А уеду, и случится непоправимое… как я потом с этим буду жить? Нет, я не вижу выхода.
Она помолчала и добавила:
— Уже восемь. До захода солнца еще часа два. Ты все же почитай, пожалуйста. А я приготовлю суп и в доме уберу.
— Хорошо-хорошо. Жаль, помочь не могу.
— Ты — гость. В любом случае тебе не положено этим заниматься.
И Зоя ушла в дом. Уборка затянулась. Глядя на нее, и бабушка взяла тряпку. Убрали паутину, пыль, промыли стекла. Бабушка быстро выдохлась и легла отдохнуть. Между тем суп сварился. Провозившись с холодильником около часа, Зоя наконец-то привела его в порядок. Протерла пол и стала стелить постель. Боже, как же она устала сегодня! Спина не просто одеревенела, а уже горела от усталости, каждая ее клеточка молила о пощаде. Непреодолимо потянуло прилечь. «Если сейчас не выпрямлю позвоночник, — простонала Зоя, — стану сестренкой Пиноккио. Мне нужно лишь одну минуточку покоя — и я буду спасена».
Сон, как быстрое течение реки, мгновенно подхватил ее и унес в… детство. И все там было так замечательно, радостно и беззаботно, что она снова почувствовала себя счастливой. Но постепенно смутное беспокойство поубавило ее счастья. И вдруг Зоя очнулась. С трудом приходя в себя осмотрелась, взглянула на часы и испугалась: было около двух ночи.
Страх не оставил ей ни секунды на размышление. Она стремительно выскочила во двор. Живой полный ароматов воздух тут же окутал ее. Коляска, блестя никелированным ободом, стояла все там же: у куста вьющейся розы. А вокруг — темень и тишина.
На шорох ее шагов Владимир обернулся.
— Володя, я уснула, — раскаянно призналась девушка. — Прости меня, дуру. Не обижайся, пожалуйста. Ладно?
— Чепуха, — хрипловато ответил он.
— Я так уработалась сегодня, что не заметила, как это случилось. Ты не замерз?
Зоя обеспокоено провела ладонью по его голове. Волосы были влажные. Он, конечно же, озяб.