— Извини. Это сазан. Видишь: усы, крупная, с ноготь темно-золотистая чешуя, ну и форма, конечно. Интересно, сколько же он весит?
Зоя расслабила руку и попыталась определить его вес.
— Что-то около килограмма. Пойду бабушке покажу, пусть порадуется.
— Хорошо, — сказал Володя, — а я, если не возражаешь, еще порыбачу.
Рыбка оказалась как нельзя кстати: бабушка была просто в восторге.
— Живая? Как же вы такую большущую рыбину поймать-то сумели? Ох, и давно же я не видывала такого чуда.
— Да вот повезло. Вдвоем еле справились. Сейчас водички для нее принесу.
Через минуту сазан уже плескался в ведре. Чуть погодя, Зоя снова вышла к Владимиру. Он показал ей двух окуньков. В течение часа поймали еще пять рыбешек, самая крупная из них — красноперка, длиной с ладошку. До заката еще было время, но комариная настырность упиться дармовой кровью вынудила рыбаков удрать домой. Уху решили сварить завтра. Рыбу сунули в холодильник. Попили чаю, поговорили о своих черноморских знакомых и вскоре улеглись спать.
Глава 11
Даниловы
Минула вторая ночь, а решение все не приходит. После завтрака Зоя пошла в магазин. В поселке никакой привычной с детства активности. Некогда известный колхоз-миллионер, наполняющий трудовой жизнью три поселка, съежился до размеров полеводческой бригады. Люди остались без работы, без денег, без надежды.
В магазине царила та же сонная одурь, что и в поселке. Накупив муки, крупы, масла, она вышла на улицу.
— Ба, Зоя Николаевна, неужто это вы? Ра-ад, рад вас видеть.
Перед девушкой с бутылкой пива в руке стоял матерый человечище: грудь, плечи, ноги — все мощное, как у памятника. Щекастая физиономия Федьки Журавлева, старшего брата ее одноклассницы Нинки, расплылась в радушной улыбке.
— Привет, Федя. И мне приятно земляка встретить. Ты стал еще здоровее. Поделись опытом, как тебе удается так выглядеть, — пошутила она.
— Так меня же не в конце месяца зачинали в суете и спешке, а в самой середке, ну и зарабатываю хорошо, шоферю в Сибири.
— Молодец! Наверно, с родней приехал повидаться?
— Да ну их! — отмахнулся он. — Жениться хочу.
— И на ком же, если не секрет? — сорвалось у нее с языка.
— Да хоть на тебе и сегодня.
— Ну, ты, Федя, и кавалерист! — опешила Зоя. — Представляю, как мои сейчас удивились бы: сбегала девка за мукой для блинов, заодно и замуж выскочила. Да не за какого-то там заморыша, а за самого статного парня в поселке.
Зоя деланно рассмеялась. Федор поморщился.
— Да слышал я, что ты с женихом приехала.
И, не замечая удивления девушки, продолжил.
— Не понимаю: зачем ты жизнь свою ломаешь? Что, тебе здоровых парней не хватает? А я, к примеру, чем тебе плох? У меня все на месте, и я к тебе еще со школы хорошо отношусь.
— Федя, ты же, вроде, женат? По-моему, Нинка говорила, что у тебя и ребенок есть, а? Или я что-то путаю?
— Путаешь, — заулыбался Федор. — У меня двое. Обе — девчонки.
— А говоришь, замуж.
— Так я свою Райку выгнал. Уже год, как развелся. И дети с ней.
— Да, легко ты семейные дела решаешь. А что ж Райка? Чем тебе не угодила?
— Не подходит она мне: отсталая баба, не современная.
— А я, Федя, тоже не современная, и мы совсем не подходим друг другу. Ну, нисколечко.
— Да ладно тебе, Зойка! — согнув ручищу крюком, Федор обхватил ее за плечи. — Не волнуйся, подходишь ты мне, подходишь.
— Стоп, стоп, стоп! — выскользнула она из его объятий. — Во-первых, не нахальничай! А во-вторых, сообщаю тебе: ты мне не подходишь, Федя. Ты.
— Это чем же?
— Прости за грубость, но ты мне очень напоминаешь Винни-Пуха.
— По характеру, что ли? — заулыбался он.
— Да нет, Федя. У тебя тоже опилки в голове.
Мгновение, и улыбка исчезла. Федор набычился.
— Ты что же, меня придурком выставляешь?! — рявкнул он и вдребезги разнес бутылку о тротуар.
Зоя, опасаясь его очередной выходки, неловко извинилась и заспешила домой.
«Псих он порядочный, — рассуждала она. — Как бы чего спьяна не натворил. Все же напрасно я поддержала разговор. Не отвяжется ведь теперь».
Вернувшись из магазина, Зоя с головой окунулась в работу и о встрече с Федькой тут же забыла. Владимир с утра не выходил из мастерской, а она выстирала занавески, сварила уху, нажарила блинчиков. Когда был готов обед, позвала Володю. Он выбрался на свет весь в мелких щепочках и прозрачных серпантинках стружек.
— Чем ты там занимаешься?
Он с легкой тенью смущенья улыбнулся.
— Я надеюсь, что до завтрашнего вечера ты не сгоришь от любопытства. Не так ли?