— Ты что это делаешь? — истошно завопил он. — Вот сучка! Ты же меня чуть не убила!
Зоя демонстративно взвела второй курок и повела стволом в сторону калитки.
— Всё… всё понял. Вижу. Ты мне не пара, точно не пара. Дура полоумная.
— Три секунды…
Федор, словно вспугнутый зверек, шарахнулся в калитку, остервенело толкнул ее, затем рванул на себя и, ударившись об неё, с отчаянным воплем исчез в темноте.
С невиданной доселе сноровкой в проеме двери показалась бабушка. Из сарайчика поспешно выкатился встревоженный Владимир. Увидев Зою с ружьем, спросил:
— Что случилось?
— Федя Журавлев приходил свататься. Кстати, Володя, ты его тоже знаешь: вы вчера вместе купались.
— И что? — спросила бабушка.
— Как видишь, отказала.
Владимир ухмыльнулся.
— Да, Зоя Николаевна, претендентам на вашу руку не позавидуешь. Даже чуточку жаль их становится. Еще на одно объяснение хватит пороху?
— Увы, патроны кончились.
— Вот и хорошо, — сказала бабушка. — А то доозоруешься — по селу одни заики будут бегать.
Все рассмеялись. Бабушка немного постояла и ушла в дом. Собаки вскоре успокоились, и стало слышно, как в темных кронах деревьев посвистывает ветер.
Глава12
Зов моря
Зоя оперлась о спинку коляски.
— Володя, а что за письмо ты оставил для меня у тёти Маши? Ведь она мне его так и не отдала. Сказала, через пять лет приедешь, тогда и отдам.
— Тётя Маша держит слово.
— Так что в нем?
— Помнишь наш последний разговор о литературе?
— Помню.
— Денис тогда очень раззадорил меня. Вот я и задумал сочинить поэмку. Пока я обдумывал замысел, ты уехала. Твой отъезд окончательно привел меня в нужное состояние. Загадал, если справлюсь с этим, то и другие проблемы не страшны.
— Справился?
— Вроде бы, да. Но я никому ее не читал. Напечатал и положил в тот конверт — для тебя.
— О чем она?
— О море. Последние дни я часто ходил на веслах, и многое узнал о нем. Мои впечатления, мысли, переживания — все в этой поэмке. Я представил себе, что когда лет через пять-семь ты со своей семьей заглянешь к тёте Маше, там и найдешь мое письмо. Вскроешь его, и тогда моя поэмка напомнит тебе о твоем первом путешествии к морю.
— Ты мне ее прочитаешь?
— А стоит ли? Ведь тогда не будет сюрприза.
— Ничего. То письмо я все равно прочту.
— Твоя воля. Тогда принеси, пожалуйста, мой диктофон.
Зоя сходила за ним, подала его Володе. Он сказал:
— Я был на берегу и там сделал эту запись.
Положил диктофон сбоку от себя и нажал клавишу. В ту же секунду ночь наполнилась дыханием далекого моря. Скандально покрикивали чайки, погромыхивали друг о друга борта лодок, изредка похлопывали о берег волны, перекатывалась галька.
Владимир приглушил звук и начал читать. С первых же слов этой поэмы Зоя ощутила свое присутствие в ней. Узнала и поселок с развешенными рыбацкими сетями, и паруса яхтсменов, и песни Рафаэля. И чуть ли не физически почувствовала нежность, с которой автор относится к морю и, в конечном счете, к ней. И все поняла: эта поэма о ней. Вот она.