— Как же, не тронешь! А зачем топор с собою тащишь? — срывалась на визг Лидка. — Выброси его! Тогда остановлюсь.
— Максуд! — крикнула ему Зоя. — Оставь топор. Я тебе его верну.
Он, словно споткнувшись, на миг остановился. Через плечо косо взглянул на нее и, клокоча от ярости, бросил:
— Не встревай, женщина. Дешевле будет.
Лидка, затравленно оглядываясь и стараясь, во что бы то ни стало удержать безопасную дистанцию, то и дело переходила на бег. Дойдя до угла, повернула налево — в сторону пруда.
«Бедная Лидка, она слишком обольстительна, чтобы быть счастливой. Хоть бы этот Отелло не догнал ее. Чем же помочь ей?»
— Володя, я к Загорулько сбегаю, вдруг он дома.
— Хорошо. Только будь осторожней. Помни — мы тебя ждем.
— Ладно.
Загорулько дома не оказалось. И Зоя не смогла просто так взять да и вернуться домой. Ее неудержимо повлекло вслед за ними. Переулок окончился. И тут метрах в трехстах от себя Зоя увидела сидящую возле пруда Лидку.
«Слава Богу! Жива! — успокоилась она и, уже не спеша, продолжила путь. — Ну и где тот изверг? В пруду охлаждается, что ли? А ему бы не повредило это».
Девчонка на шорох Зоиных шагов испуганно оглянулась. Она была в слезах.
— Где Максуд?
Лидка медленно, как под гипнозом, подняла руку и указала пальцем на воду. Зоя осторожно подошла к обрыву. До поверхности воды — метра три. Вода спокойная — ни пузырька. У нее мгновенно ослабели ноги. Зоя начала было нерешительно стаскивать платье.
— Не надо, — жестом остановила ее Лидка. — Это опасно. Он с топором… и глубоко здесь.
Зоя огляделась: до пологого берега далеко, а здесь его точно не вытащить. Она присела на корточки.
— Что же вы наделали?
— Я его не толкала, честное слово, — зарыдала Лидка. — Он сам свалился!
— Да верю, верю, — устало отмахнулась Зоя. — Успокойся. Запомни это место. Вставай и пошли отсюда.
Некрасова приобняла ее, и они направились в поселок.
— А ведь он мог и меня утопить, — вздохнула Лидка.
— Как так?
— Сегодня Максуд загонял меня до изнеможения, — утомленно сказала она. — Уже никаких сил не было. Я бежала вдоль обрыва, по самому краешку, и мечтала, чтобы он свалился в воду. А когда вдруг он упал, мне его жалко стало. Я сразу же захотела спрыгнуть к нему. И тут он кричит:
— Лидка, вот шлюха, это ты меня заманила сюда! Теперь уж точно зарублю!
— Сначала выберись, — кричу.
А он матерился, матерился, а потом давай орать:
— Вытащи меня, я плохо плаваю.
— Врешь ты все! — отвечаю. — Ты сам вчера говорил, что как рыба плаваешь. Вот и плыви к тому берегу! А он, дурак, взял да утонул. И что мне теперь делать?
— Иди к Загорулько, сядь на скамейку возле его двора и жди, пока не вернется. Приедет, все расскажешь, как было.
— Зоя, а что мне теперь будет?
— Не знаю. Думаю, все обойдется. Ты только не болтай лишнего, сообщи лишь факты. И скажи, что помочь ему не смогла. Тут, пожалуй, и мужик бы ничего не смог сделать.
— Хорошо.
Владимир в ожидании жены и сам испереживался, и бабушку всполошил.
— Зоенька, родная. Ну, разве можно так поступать? Убежала — и думай что хочешь. Надеюсь, все обошлось?
— Нет, не обошлось, — вздохнула она. — Максуд утонул. В пруду.
— Проклятье!
— Ой, божечко! Беда-то какая! — всплеснула руками бабушка. — А ведь он был таким молоденьким.
Вся эта история закончилась тем, что Максуда похоронили по христианскому обычаю, а его гибель отнесли к несчастному случаю. Что, в сущности, и было. Несчастная любовь сама по себе — уже несчастный случай.
Строительство дома продолжалось. У Владимира появился навык. И дело пошло веселей. Он поднимал бревно на примерку, очерчивал места вырубок и, опустив его, «брал в работу». С каждым таким бревном он работал с раннего утра и допоздна, а иногда и дольше, делая все основательно и аккуратно. Много времени уходило у него на подготовку любой самой незначительной операции. Видя, каких это усилий стоит ему, Зоя не только не торопила, но нередко и сдерживала его.
Однако сруб вскоре подрос, и ему пришлось делать «козлы» — подставку под его «узкоколейку». На дальнем конце настила он закрепил блочок — колесико с желобком, перекинул через него веревку, а Зоя заправила ее. И с помощью этой веревки по наклонной доске он легко въезжал наверх.
Впоследствии козлы приходилось то и дело перетаскивать, наращивать им ножки, придумывать что-то еще и еще. И что поразительно, это его не раздражало. Зоя с удивлением замечала, что Володя творчески подходит ко всякой работе. Например, к этим самым козлам он сделал четыре комплекта ножек, которые то привинчивал к первым все длиннее и длиннее, то снова снимал их. Он словно не строил, а играл в стройку. И чем больше возникало всякого рода трудностей, тем задорнее он становился. Было заметно, что ему нравится преодолевать их.