Мохов сцепил руки и промолчал. А Виктор, желая уточнить, заметил:
— Почему же демократическое? Мораль в любом обществе необходима.
— Это да, — согласился Володя. — Но при тоталитарном режиме нормы поведения могут поддерживаться репрессивными действиями. Тогда как в демократичном обществе следует опираться на сознательность людей, ведь многое дозволено. Вот представьте себе ячейку такого общества — самую обычную семью, в которой есть бабушка, родители, двое детей. Они обитают в трех комнатах. Бабушка — верующая, желает пребывать в тишине и благочестии. Родители в разводе, но живут вместе. Отец — чиновник, демократ и волокита. Мать — учительница, атеистка, ведет здоровый образ жизни. Дочь и сын учатся, она в институте, он в школе. Обоих тяготит безденежье. И каждый из этих людей живет по своим принципам. Отец периодически приводит подружек, запирается в своей комнате и активно отдыхает. Мать бесится от ревности и уходит в секцию Йоги. Сын шантажом вымогает у бабушки деньги и уходит шататься по городу: пить пиво, играть на игровых автоматах или включает телевизор с эротическим фильмом. Бабушка вне себя от гнева, проклинает внука, но шлепнуть его не может — демократия. Сестра посматривает на экран и с удивлением отмечает, как влюбленные легко меняются партнерами. Она привыкает к этому и начинает подумывать о подработке в интимной сфере.
А теперь вот ответьте, если в этой семье нет ни ответственности, ни общей цели, ни спокойствия, ни единодушия, — разве она функциональна? А государство с такими нормами поведения и принципами? Я думаю: оно деструктивно. Джимми, а что вы думаете по поводу морали?
Американец отреагировал на этот вопрос неохотно:
— За нравственностью, конечно, следить надо. У нас, например, таких фильмов днем не увидишь.
— Кстати, а из русского кино, что у вас сейчас идет? — спросил Володя.
Джеймс смутился.
— Откровенно говоря, у нас мало ваших кинокартин показывают.
— Я так и думал. Зато у нас сплошное американское кино: триллеры, боевики, непристойные комедии. Кстати, я уже давно интересуюсь: кто все же заказывает фильмы-катастрофы — уж не отцы ли терроризма? Ведь я полагаю, если сценарии трагедий и катастроф написаны — дело за исполнителями.
— Ну, это уж вы хватили! — отмахнулся американец. — Вы повсюду ищите злой умысел. А люди просто-напросто делают деньги.
— Нет уж, позвольте не согласиться. Они не просто делают деньги, а делают их вопреки здравому смыслу и во вред человечеству. Потому что и здесь главным аргументом целесообразности выступает сиюминутная выгода. Кстати, в капитализме это самое скверное. Так вот я уверен, что создатели таких фильмов программируют не менее половины будущих катастроф. Фактически они указывают на них: мол, вы на правильном пути, ребята, делайте так, и у вас тоже все получится. И будьте уверены, для кого-то такие фильмы станут опорой в действиях.
— Ну, не обязательно, — уже не столь твердо сказал Джеймс.
— Но ведь и вы сами в детстве тоже кому-то подражали!
— Не помню. Вероятно, да.
— Так вот, найдутся и здесь подражатели, — не сдавался Владимир.
— В дураке и царь не волен, — заметил дядя Моховых.
— А не надо вбивать в бедную голову этого самого дурака опасные вещи, тогда и он будет безопасен.
— Что же делать? Прикажете вернуться к цензуре? — с игрой в голосе спросил он.
— Я бы приказал…
— Вот вам цензуру! — Семен Викторович неожиданно для всех показал кукиш. — Свобода должна быть неприкосновенна! Поступиться ею — значит потерять демократию.
Володя улыбнулся.
— Семен Викторович, зачем же так горячиться? Политические свободы никому терять не хочется. И не о них речь.
— Нет! Нет! И нет! — категорично произнес он.
— Ну и черт с вами! — отмахнулся Володя. — И с вашим разлюбезным капитализмом.
— Однако при всех изъянах, — заметил Джеймс, — этот строй все же более динамичен. Он приучает человека быть активным, воспитывает в нем инициативу и умение любой ценой добиваться успеха.
— Джимми, вы меня словно не слышите. Ведь именно о цене я и говорю. Вместе с предприимчивостью вы пробуждаете в человеке эгоизм, его первобытные инстинкты: властвовать и рвать из чужих рук добычу. Неужели вы не понимаете, стремление к наживе уродует души людей. Она делает из человека примитива и возвращает его в каменный век. Лично я предпочел бы куда более медленное развитие цивилизации, чем эта гонка, весьма разрушительная для личности и природы.