– Как это страшно!
– А однажды ночью я проснулся и увидел, как жена сидит в темноте перед трюмо и тупо смотрит на свое отражение в зеркале. И знаете, я испугался. Мне удалось проскользнуть мимо нее на кухню, жажда мучила. Там я увидел, что жена ничего не ужинала, все осталось стоять на столе. Я вернулся в комнату, подошел к ней. Мне так захотелось, нестерпимо захотелось ее обнять! Такая нежность к этой женщине вдруг поднялась из самых глубин души! Как энергетический толчок, как импульс из светлого прошлого. И знаете, весь алкоголь, что накопился в моей крови, в один миг улетучился тогда. Хотите – верьте, а хотите – нет. Я осторожно положил руки ей на плечи. Она даже не вздрогнула. – Почему ты ничего не ешь? – спросил я. – Ты хочешь умереть от голода? – Я уже умерла, – ответила она. – Разве ты не видишь, что я мертвая?.. У меня есть тело, но в нем нет тепла, я – призрак…
Егор замолчал. Елена смотрела на него с нескрываемым состраданием.
– Вы можете мне ничего больше не рассказывать, – сжалилась она над ним. – Я вижу, как вам больно…
– Правда никогда не бывает приятной. Правда – это, действительно, боль. И поскольку мало кто способен терпеть боль, чаще всего люди лгут. Но я же вам обещал объяснить свой поступок…
– Да, но я не настаиваю.
– Нет, слушайте дальше. – Он перевел дыхание. – Я не отниму у вас много времени. Вскоре я определил жену в психиатрическую клинику. Она пробыла там около года. Я навещал ее один раз в неделю – в приемные дни, как было положено. Сам что-то готовил и приносил ей вкусненькое. Но я все время замечал, что она чахнет на глазах. И однажды мне сказали…
– Не продолжайте, прошу вас! – взмолилась Елена. – Я все поняла.
– Спасибо, – глухо ответил Егор, играя желваками.
– Скажите только, почему у вас пустая комната? Где вся мебель, вещи?
– Вы думаете, что я все пропил? Нет, я еще вовремя остановился. Просто уже больше двух лет я не могу найти достойную работу. У меня ведь кроме гуманитарного образования – за душой ничего нет. И сбережений никаких нет. В теплое время года перебиваюсь по шабашкам, в холодное – то грузчиком, то еще что-нибудь подвернется, то просто нигде, вот, на бульваре бутылки собираю. А жить как-то надо, и за квартиру платить исправно. Мне ее терять никак нельзя! Вот и пришлось потихоньку распродавать – мебель, посуду, одежду, книги. Чтобы на кладбище сделать все, как положено, тоже ведь деньги немалые были нужны…
– Простите, – спросила Елена, – вы не сказали, что с вашим мальчиком случилось…
– Его машина сбила, дорогая такая иномарка, когда он со школы возвращался. Потом я узнал, что водителю всего три года дали – мальчик, оказывается, не по переходу шел… хотя я его всегда учил…
«Какой ужас!» – хотела воскликнуть Елена, но губы ее задрожали.
– Я вам теперь покажу то, что обещал, – сказал Егор, поднимаясь с матраца.
Он сделал несколько шагов к стене. Елена только теперь обратила внимание, что там была плотно запертая дверь. Егор взялся за ручку и потянул ее к себе. И сразу свет – яркий солнечный свет – хлынул в пустую, мрачную комнату. Как свет из прошлого, как свет воспоминаний, кроме которых уже ничего не осталось у хозяина этой квартиры.
– Здесь все, как было тогда… – сказал он. – Посмотрите.
– Нет! – Женщина встрепенулась. – Я не смею!..
Она выставила руки вперед и не трогалась с места.
– Наверное, вы правы, – согласился Егор. – Иногда я вхожу сюда, ложусь на пол среди этих вещей и просто плачу… Чем старше дети, тем отчетливее понимаешь, как безвозвратно уходит жизнь. Родителям всегда хочется, чтобы дети подольше оставались маленькими. Вот и я живу этим. Только этим…
– Может быть, этого астронавта вам не стоило отдавать? – спросила Елена сквозь слезы.
– Знаете, мне показалось, что вашему сыну он теперь нужнее. Когда-то я привез его из Брюсселя. Там был философский форум, в котором я участвовал. И сын этого астронавта очень полюбил. Но я же видел, как Вите было плохо. А теперь он, наверное, счастлив. Разве не так? Пусть и мои там, на небе, порадуются…
– Спасибо… Спасибо вам! – Елена сделала движение навстречу, но не решилась на что-то бóльшее. – И ради Бога, простите меня за то, что я о вас так говорила…
– Пустяки. – Он махнул рукой и гримаса, похожая на улыбку, тронула его губы. – Это вы меня простите за мои откровения.
– Знаете, Егор, – впервые обратилась женщина по имени, – мне все же хочется вас как-то отблагодарить. И я подумала, что Витюшины сбережения… вам пригодятся… Я вижу, как вы тут… Пожалуйста, не отказывайтесь, прошу вас!