Нельзя утверждать, что жизнерадостная Женя, снедаемая безответной тайной любовью, страдала и чахла. Страдать и чахнуть было некогда. Незнакомая студенческая жизнь обрушилась на нее, вынуждая ориентироваться и приспосабливаться в новых условиях. Особенно потому, что Жене не на кого было рассчитывать в отличие от большинства маменькиных сынков и дочек.
Она была сиротой, причем круглой. Родители погибли, когда она училась в девятом классе. Тетка Евдокия Ивановна, суровая и немногословная старуха, приехала и забрала ее к себе. Несмотря на преклонные годы, она все сделала очень быстро: заказала чугунную оградку на кладбище, продала дом, сложила деньги на сберкнижку, открытую на имя Жени, и оформила опекунство.
Женя тетку любила. Во-первых, Евдокия Ивановна была старшей маминой сестрой, то есть единственным родным человеком. Во-вторых, безмужняя и бездетная, она никогда не давала Жене понять, что считает ее обузой, невесть откуда свалившейся на нее на старости лет.
И все же, рано оставшись без родителей, Женя понимала, что рассчитывать ей придется только на себя. Поэтому и в институт поступила с первой попытки, несмотря на конкурс, весь десятый класс просидев над учебниками, отклоняя уговоры подружек пойти в кино или погулять по улицам маленького провинциального городка, в котором все развлечения сводились к вышеперечисленным: в кино и погулять.
Теперь, из большого города, наполненного лязгом, грохотом и суетой, нависающего подъемными кранами в порту и высоченными зданиями, взбегающими на вершины сопок, маленький городок казался землей обетованной.
Там над теткиным домиком, полузанесенным мягкими сугробами, шел дым из трубы, поднимаясь вертикально вверх в холодное прозрачное небо. Там на выскобленной добела столешнице стояли пироги, сбрызнутые водой, чтобы не черствели, покрытые поверх румяной корочки чистым рушником. Там кошка, названная без лишних церемоний своей строгой хозяйкой Кошкой, намывала гостей, сидя в теплом солнечном прямоугольнике, падающем из окна на лоскутный половик. Там тетка Евдокия Ивановна, надев круглые очки, быстро-быстро постукивала спицами, считая про себя петли, — вязала носки для Жени. А по блестящим половицам, выкрашенным яично-желтой нарядной краской, катался шерстяной клубок, отвлекая кошку по имени Кошка от ленивого вылизывания пушистой шерстки.
Несмотря на внезапно нагрянувшую любовь, Женя планировала на первые зимние каникулы поехать к тетке. Тем более что о предмете своих воздыханий она не знала ровным счетом ничего — ни имени, ни фамилии, ни адреса. «Пастушок» мог оказаться местным жителем и жить себе припеваючи с родителями. А мог, как Женя, быть приезжим и жить в общежитии или на квартире. В этом случае он, как все нормальные люди, должен был поехать в родной город или поселок.
Сессию Женя сдала легко. Она заранее купила билет на поезд, уходящий на следующий день после сдачи завершающего экзамена, из суеверия оставив в запасе лишние сутки на всякий случай. Менее осторожные девочки из ее комнаты в общежитии уехали сразу, едва успев сдать зачетки в деканат, а задержавшаяся Рита, болтушка и хохотушка, внесла свои коррективы в свободный вечер и распорядилась:
— У нас сегодня гости. Так что давай наводи красоту.
Красоту наводить Женя не умела. Она считала вполне достаточным надеть свои единственные, зато фирменные, джинсы, купленные на толкучке, и тонкий свитер-лапшу, приобретенный там же. Пружинистые каштановые волосы она тогда небрежно заплетала в косу, необычайно толстую не из-за обилия, а объема волос, и стягивала ее понизу резинкой. Красить глаза пластмассовой щеточкой, предварительно повозив ее по бруску черной гуталиновой туши, а потом старательно разъединять слипшиеся ресницы остро заточенной спичкой, как это делала Рита, Женя не хотела. В этом действии не было необходимости по объективным причинам: ее брови и ресницы и без того были темными. А когда Женя однажды попробовала усовершенствовать свою внешность и все-таки намазалась, подведя для пущего эффекта еще и стрелки по краю верхних век, ее лицо стало пугающе-грубоватым, утратив нежно-акварельные естественные краски.
Поэтому джинсы, свитер-лапша и коса — вот и все, что Женя могла придумать для красоты. Правда, можно было еще посчитать колечко, подаренное теткой к выпускному: серебряное, с бирюзовым камушком. Но кольцо Женя и без того никогда не снимала.
— Женя! Ты что, не слышишь? Говорю тебе: у нас сегодня сабантуй. Будем отмечать первую сессию.
— А кто придет?
— Два мальчика. Я с ними познакомилась сегодня в институте. Представляешь, я иду, а они мне вслед: «Девушка, вы не знаете, как пройти в библиотеку?». А я им… — затараторила Рита, от возбуждения раскрывая во всю ширь глаза и размахивая руками.