— Мы с этим талморцем ещё на Солстхейме познакомились, — ответил ярл. — Но тем не менее, она с ним дня три пообщалась, не больше. Блёнвенн, и не смей ссылаться на то, что наговорила тебе Фрея. Ты сама понимаешь, что он вполне мог заморочить этой дикарке голову. И ты сама знаешь, что талморцы могут быть прекрасными актёрами. Меня не хочешь слушать — так послушай, что легат говорит, уж он точно на нашей стороне, плохого тебе не посоветует.
Севан Телендас, кажется, был готов растаять от таких слов.
— Благодарю за доверие, ярл Корир. Ладно, теперь серьёзно и к делу, — тёмный эльф, наконец, успокоился. — От его… донесения мне немного не по себе. Если Братья Бури действительно смогли поставить двемерскую баллисту на колёса и научились управлять ей, наша задумка с драконами может накрыться.
— Вы что-нибудь предпримете?
— Да. Вышлю ударный отряд, пусть потреплют Братьев Бури и попытаются эту баллисту уничтожить. Если она, конечно, действительно там есть.
Иными словами, легат захотел проверить, насколько этому альтмеру можно верить, — предположила Драконорождённая. И пока что снова оставалось лишь ждать. Ждать успехов от вылазки имперцев, ждать, пока Галмар приведёт войска к городу. Самой совершить налёт, оседлав Дюрневира? Нет, нельзя рисковать таким союзником; вдруг у Братьев Бури действительно есть двемерские баллисты, которые вполне способны серьёзно ранить или даже убить дракона. Да, Дюрневир и так мёртв, но кто знает, сколько времени он будет исцеляться в Каирне Душ после такого ранения?
Архимаг вернулась в Коллегию, тут же направилась в Зал Поддержки, к Колетте Маренс — которая как раз возилась с Анкарионом.
— С ним всё хорошо будет, госпожа архимаг, — браво заверила женщина. — Рана на бедре неглубокая, пару рёбер срастить для меня не проблема, а что на лице оставили — так это вообще пустяки. Шрамы украшают мужчину, не так ли?
Талморец с приятной улыбкой кивнул, будто бы соглашаясь.
— Анкарион, как закончите — ко мне, — приказала Драконорождённая, пытаясь оставаться нейтрально-строгой.
Бретонка предпочла вернуться в свои покои — обдумать всё, что она услышала на сегодняшнем военном совете. И приготовиться отругать советника за самоуправство, за риск собственной жизнью. Это — не его битва и не его война, если судить и просто по-человечески, и с более глобальной точки зрения. Заодно всё же попытаться расспросить, что толкнуло его пойти к легату, что заставило предложить свою помощь. Возможно, стоит удовлетворить его любопытство насчёт Ноктюрнал, хотя бы просто намекнуть, а нужную книгу в Арканеуме он без проблем найти сможет и сам сделает выводы. Раз уж талморец расспросил о своём новом архимаге, знает об уничтоженном её руками Тёмном Братстве и локальном Кризисе Обливиона в Виндхельме, то должен узнать, зачем Драконорождённая отправилась в Рифтен, как в Коллегии оказались черновики Колсельмо к учебнику фалмерского языка и о том, откуда в том числе появились деньги на начало ремонта самого здания.
Девушка налила себе немного вина, развалилась в кресле за столом и погрузилась в раздумия насчёт грядущей битвы. Одно радовало: в Винтерхолде не было ферм, которые можно разорить. Но вот что Братья Бури устроят, если их не удастся остановить… Всех, кого можно будет заподозрить в связи с Империей, а уж тем более тех, чьи уши закруглённостью не отличаются, убьют — жестоко убьют. Арания Иенит, Неласар, Мейлур Селот… о том, что с ними случится, попадись они Галмару и его отморозкам на глаза, бретонка даже думать не желала. Проигрывать в этом сражении у Империи не было права. У Винтерхолда не было права. У самой Блёнвенн не было права.
— Разрешите?
Отдыхать Анкарион не отправлялся — он по-прежнему немного прихрамывал, на его лице всё так же красовались ссадины и кровоподтёки, разве что меховую одежду он удосужился сменить на робу мага.
— Проходите и присаживайтесь. И объясняйте, зачем вы затеяли это безумие!
Альтмер позволил себе хитрую ухмылку.
— Вы понимаете, что вас могли убить — и убили бы! В конце концов, у вас в Коллегии работы нет? Вас четыре дня не было!
— Зато я добыл важную информацию, — с такой же ухмылкой оправдался талморец.
— Это — не ваша работа! Ваша работа здесь, в Коллегии!
Эльф лишь одарил архимага недовольным взглядом. Да, он в праве не понимать, почему Блёнвенн так переживает за его жизнь, в его праве возмутиться и заявить, что он может делать всё, что не противоречит интересам Альдмерского Доминиона.
— Анкарион, я понимаю, мы не полностью доверяем друг другу, не верим в искренность друг друга, — Блёнвенн немного смягчилась. — Но мы оба верим в нашу корысть.
— Никогда не посчитаю вас корыстным человеком, — Анкарион несколько едко поднял бровь.
Драконорождённая недовольно вздохнула.
— Скажу прямо: я не желаю отвечать перед Эленвен за вашу возможную смерть. Не желаю писать ей кучу объяснительных записок. И не желаю распинаться перед следователями, которых она ко мне пришлёт в случае вашей гибели. Вас такой ответ в качестве моих корыстных мотивов устроит?
Талморец позволил себе несколько смешков. Бретонка злилась: кажется, этот эльф решил начать издеваться.
— Нет, Блёнвенн. Это не корыстные мотивы. Это вполне обычное нежелание любого начальника отвечать перед кем-то за чью-то смерть, особенно если он к этой самой смерти не имел прямого отношения. «Я не желаю вашей смерти, потому что Эленвен перестанет пересылать средства на ваше содержание, которые я смогу присвоить» — вот это корыстный мотив.
Блёнвенн недовольно вздохнула. Действительно: этот эльф начинает издеваться.
— Вы можете хоть немного побыть серьёзным? Вас ранили. Вы едва сбежали. Едва добрались до города. У вас шрам на пол-бедра на всю жизнь останется. Колетта, наверное, велела вам выпить одно из своих гадких до тошноты зелий…
— Спасибо, что предупредили насчёт зелья. — отшутился талморец.
Драконорождённая закрыла лицо ладонью.
— Блёнвенн, вы правильно заметили: мы не верим в искренность друг друга, — альтмер, наконец, избавился от ухмылки. — Я вполне могу вам сказать, что скорейшая смерть Галмара и его людей мне не менее выгодна, чем вам, и что в Коллегии взаперти из-за него я сидеть не готов. Но постарайтесь поверить, что дело не только в этом.
— Хорошо, но тогда в чём же ещё? Почему всё же вы так заботитесь обо мне? Если брать в расчёт лишь правила приличия, то в моём случае они не требуют от вас ничего подобного.
Анкарион с улыбкой опустил голову.
— Считайте, что я исполняю волю… одного хорошего мера.
Ответ породил лишь больше вопросов.
— Почему вы просто не расскажете мне?
— По той же причине, что и вы не говорите мне о вашей связи с Ноктюрнал.
— Хорошо. Вспомните, как Хермеус Мора назвал меня в день смерти Сторна. Вспомните — и ищите ответ в Арканеуме. Когда вы… будете готовы спокойно поговорить обо всём, что вы прочли, возвращайтесь.
Талморец позволил себе добрый смешок.
— Будь по-вашему. Тогда и вы вспомните, что я рассказал вам о своём отце. Вспомните — и обдумайте. Возможно, когда я вернусь из Арканеума, мы оба будем готовы к разговору.
Теперь усмешку позволила себе и Блёнвенн.
— Идите отдыхайте. Вам ещё зелье Колетты пить.
Комментарий к Битва за Винтерхолд: подготовка
Рогатка - лёгкое оборонительное заграждение, конструкция из перекрещенных и скреплённых (связанных) между собою деревянных бруса и кольев (обычно заострённых)
========== Битва за Винтерхолд: сражение ==========
Ожидание.
Больше всего Драконорождённая ненавидела ожидание. Ожидание расплаты за собственную глупость. Да, именно во время битвы за Винтерхолд придёт настоящая расплата за Виндхельм. Кто знал, что чувство собственного всемогущества, чувство собственной вседозволенности стоит так дорого?
Ожидание утомляло хуже, чем самый тяжелый физический труд. Оно изводило, лишало покоя. Легат Телендас говорил, что у него всё под полным контролем, что его люди изрядно пощипали подкрепление, идущее к Братьям Бури из Истмарка, что Галмар уже проиграл эту битву, остаётся лишь убить его самого. Но Блёнвенн чувствовала, что это ожидание изводило и данмера. Военный будто боялся чего-то — хотя, возможно, то было лишь обычное, естесственное волнение. Единственные, кажется, кого совсем не пугало грядущее, были Колетта со своими учениками. «Знатоки Школы Восстановления всегда будут нужны Скайриму, и не только ему», — подбадривала пожилая бретонка. «Без работы мы никогда не останемся», — добавляла она.