Выставка прошла. Прошла хорошо, успешно, удачно, чудесно, замечательно, намного лучше, чем первая, очень перспективно, необычно, на неожиданно высоком уровне.
Эти слова звенели в ушах, когда проводив родителей в гостиницу, Снежана ехала уже к себе в квартиру. Голова гудела, каждая шпилька в волосах чувствовалась так, будто они проникают прямиком под кожу, ноги ныли из‑за слишком высоких каблуков, глаза закрывались сами собой.
Приклонившись виском в холодному стеклу машины, девушка слушала восточные переливы, льющиеся из динамиков такси. С афтепати она сбежала непозволительно рано, сославшись на то, что давно не виделась с родителями, поручила все Ане и специально обученным людям, а сама сбежала. Сначала — действительно собиралась провести какое‑то время с мамой и папой. Совсем немного времени. Ровно столько, сколько потребует дорога до их гостиницы, а потом, распрощавшись с ними, попросила отвезти себя домой. Возвращаться к шумной компании совсем не хотелось. Хотелось снять платье, смыть с головы следы прически, избавить от тонны штукатурки на лице и спокойно уснуть.
Тяжело вздохнув, девушка открыла на миг глаза. Водитель ехал очень медленно. Она сама об этом попросила. Хотела иметь возможность собраться с силами, с мыслями. Гулять бы сейчас она не смогла, да и за руль сама бы не села, а среди близких не было человека, к которому она могла бы обратиться с такой просьбой. Нет, один, конечно, был. Раньше был. А потом он не пришел на выставку, и у него слишком много вещей, в который он настойчиво не желает ее посвящать.
Будто чувствуя, что ее мысли снова коснулись его, позвонил Марк. Телефон пришлось включить, ведь слишком многие в какой‑то момент захотели обменяться со Снежаной контактами. Как только это случилось, Самойлов снова начал названивать. И если раньше у Ермоловой еще были силы и упрямство постоянно скидывать. Сейчас они закончились.
Закрыв глаза, девушка приняла звонок.
— Прости.
— Не надо.
Слушать его извинения и оправдания сил тоже не было.
— Где ты?
— Еду домой.
— Я приеду.
— Не надо.
— Прости, я не имел права пропускать выставку.
— Не за что прощать, Марк. — Девушка сама удивлялась, как ее голос может звучать настолько спокойно. Видимо, все потому, что для себя решение она уже приняла.
— Поверь, если бы все зависело от меня, я никогда бы не…
— Не надо. Просто не надо, Марк.
— Нам нужно поговорить.
Снежана усмехнулась.
— Я не хочу больше говорить, Марк. Мне хватило. Ты не готов со мной говорить. Ты готов только слушать, учить и лечить. Так вот, не надо. Не надо нам разговаривать, и встречаться больше не надо. Ключи от моей квартиры можешь оставить в офисе в любое время, а ключей от твоей у меня никогда не было. Наверное, о причине этого ты тоже хотел бы поговорить, но я не хочу.
— Я приеду.
— Приезжай, я не открою. Спасибо тебе за то, что ты так много для меня сделал. Прости, что пришлось встрять в историю с Димой, я больше не жду твоей помощи. Можешь забыть о данном слове, я разберусь сама. А ты… Желаю разобраться со всеми своими тайнами.
Не дожидаясь ответа, Снежана снова скинула. Он наверняка нашел бы, что сказать. С него станется даже приехать, но сейчас девушке казалось, что это ничего не изменит. Ну нельзя постоянно идти против ветра. Нельзя. А в их отношениях ветер постоянно в лицо. С самого начала у них что‑то не складывалось. Причиной тому очень часто становились даже не они сами, а другие люди, но когда это повторяется раз за разом, рано или поздно устаешь. Хочется попасть в течение, хочется, чтоб тебя несло, а не постоянно сопротивляться, пробираясь через тернии. Вот только к чему? К звездам? К любви? Снежана знала, что такое любовь для нее. Любовь — это спокойствие, постоянство и надежность, уверенность в том, что рядом с тобой есть тот, на кого можно положиться. Тот, кому хочется доверять. Тот, для кого дико хочется быть такой же опорой. Она очень хотела любить Марка. А он к этому не готов.
— Приехали, — посчитав, что пассажир заснула, водитель такси повернулся, выводя девушку из раздумий своим негромким окликом.
Снежана встрепенулась, расплатилась, а потом, выбравшись из авто, направилась к подъезду.
Найти на кухне спиртное оказалось практически невыполнимой задачей. Во время «шмона», Марк как‑то между делом вылил в раковину к чертовой матери все, что хранилось в баре, а новое если и закупалось, то выпивалось сразу же. Сейчас, Снежане хотелось отвесить ему за это оплеуху. Сейчас ему в принципе хотелось отвесить оплеуху.
После получаса поисков, Снежана выудила‑таки на свет божий спрятанную в одном из верхних ящичков бутылку рома. Предпочитая не думать о том, сколько времени она там простояла, девушка со стуком опустила ее на стол, достала стакан.
Никогда раньше у нее не возникало желания пить вот так — наедине с собой, на кухне с выключенным светом, устроившись на табурете, поджав под себя ноги. Никогда раньше не хотелось, а сейчас Ермоловой казалось, что не выпей она, просто сойдет с ума.
Сделав глоток рома, девушка даже не поморщилась. Не важно, какой напиток на вкус, главное, чтоб вставило побыстрей, чтоб на душе стало легко — легко…
— Поздравляю тебя с успешной выставкой, Снежка, — чокнувшись с бутылкой, девушка снова поднесла стакан к губам.
Ведь действительно, не все так плохо! У нее по — прежнему есть работа, любимая, важная, нужная, интересная. А еще, можно завести собаку. Или кошку. Не важно. И эта самая кошка будет ждать тебя вечерами дома, а ты будешь ее кормить, гладить, играть, убирать… Когда она голодна, даже будет благодарно все эти ласки принимать. Что еще нужно для ощущения полноты жизни? Секс? Господи, да большинство мужчин наверняка не против одноразового развлечения. Стоит только поманить, и в сексе не будет никакого недостатка. Дети? Найти правильного донора, воспользоваться им, а потом растить себе детей, воспитывать под себя, и упиваться своим ни разу не одиночеством.
Щеки начали загораться, спиртное подействовало. Да и ход мыслей свидетельствовал о том, что ром сделал свое грязное дело. Сдался ей этот Самойлов с его вечными проблемами, с ее вечными проблемами, с их вечными проблемами. Она ведь на самом деле не смогла бы так жить и дальше. Значит, все сделала правильно. Ну так зачем теперь себя грызть? Почему не получается не грызть?
— Дура ты, Снежка. Полная дура.
С отвращением посмотрев на полупустой стакан, она отставила его, поднялась со стула. Сделала круг почета по кухне, нервно теребя полы домашней рубашки, а потом облокотилась о стену, испуская протяжный стон.
Дура. Полная и беспросветная. Потому, что уже жалеет о своих словах. Оставленный на столе телефон зажужжал.
На экране горел неизвестный номер. И если сначала Снежана подумала, что это может быть Марк, решивший попробовать счастье с чужого телефона, потом поняла, что нет. Такие приемы не для него. Скорей всего — какой‑то новый или старый знакомый с сегодняшней выставки.
— Алло.
— Снежана? — это был не голос Марка. Говорила женщина. Явно раздраженная, даже скорей всего злая женщина.
— Да.
— Отлично, — женщина, которая не слишком спешила представиться. — Надеюсь, ты дома? Потому что я сейчас стою под твоим подъездом и не уеду, пока мы не поговорим.
Снежана опешила. Встала со стула, подошла к окну. В голове крутилась сотня вариантов, кто обладает этим отдаленно знакомым голосом.
— Кто это? — козырек закрывал крыльцо подъезда, не давая увидеть, стоит ли кто‑то под ним.
— Это твоя личная чертова фея, Снежана, — ответ женщина процедила сквозь зубы. — Марина. Марина Самойлова. Кто же еще?
— Нам не о чем говорить.
— Девочка моя, я не для того сбежала ночью из постели мужа, чтоб сейчас развернуться и уехать обратно только потому, что какая‑то соплюха не желает со мной разговаривать. Так что оставь свои окончательные решения для Марка, а мне просто открой дверь. Иначе… Я весь подъезд разбужу. Даже не сомневайся, я могу.
Снежана почему‑то не сомневалась — разбудит, натравит на нее, устроит здесь же фаер — шоу, или еще какое‑то шоу, вызовет наряд, возможно не один… Эта женщина — сумасшедшая стерва. Бесстрашная и лишенная всяких тормозов.