— Не загремим, у тебя ребенок, тебе нельзя. А я уж как‑то…
Надо же, за все утро она впервые забыла о том, чего же боится и именно в этот момент это «то» появилось на пороге кухни.
— Доброе утро, — копируя манеру отца, Катя проследовала в комнату, потирая глаза. Волосы цвета соломы всклокочены не хуже Марковых, только у него темные, и пижама тоже похожа. Истинная дочь своего отца. — Ой, — отняв руки от лица, девочка запнулась.
Видимо, увидеть Марка в обнимку с какой‑то незнакомкой не ожидала. Но не смутилась, только перевела взгляд с застывших взрослых лиц на накрытый стол, а потом улыбнулась, будто ни в чем не бывало, проследовала к тарелке с яичницей, опустилась за стол, взяла в руки вилку, поставила ногу на стул так, что скрючилась в три погибели. Снежа даже невольно вспомнила себя — когда‑то ела так же.
Девочка наколола на вилку кусок огурца, хрустнула им, будто позабыв о взрослых, находящихся на расстоянии нескольких шагов и боящихся дышать. Хотя дышать боялась только Снежана, у Марка с этим все было хорошо.
— Вкусно? — он сжал руки чуть сильней, будто подбадривая Снежану, а обратился к дочери.
— Очень, — Катя прожевала, отложила вилку, улыбнулась отцу, повернулась. — Впрочем, как всегда, папуля, — обращение получилось очень и очень претензионным. Снежана уловила еле заметную манеру, свойственную еще одной женщине из этой семьи.
— Я хочу кое с кем тебя познакомить, Котенок, — благо, от Снежаны пока не требовали слов. Она сидела, боясь шелохнуться, и просто наблюдала за тем, как они говорят, смотрят, двигаются. Чувствовала себя последней идиоткой, но не могла избавиться от мысли, что ведет себя как ребенок, впервые попавший в зоопарк и теперь наблюдающий за жизнью представителей животного мира. — Это Снежана, Катя. Моя девушка.
Девочка мазнула взглядом по Снеже, улыбнулась, вроде бы очень просто, искренне, а потом… вновь схватила вилку, уделяя все свое внимание завтраку.
— Очень приятно, — говорила дальше она тоже тарелке.
— Взаимно, — Снежана глянула на Марка, будто спрашивая, нормально ли это? Он кивнул.
— Можно на ты? — что Катя обращалась к ней, Снежана догадалась, только использовав все известные ей составляющие дедуктивного метода. Кивнула.
— Раз нас знакомят, значит, ты постоянная, — а вот малявка тушеваться не спешила. И с дедукцией тоже у нее все хорошо. — Потому, предлагаю сразу дружить. У папы мозгов много, хватит и тебе вынести, и мне. Так что ссориться не вижу смысла.
Господи… Нервный смешок сдержать Снежана не смогла. Причем вызван он был непонятно чем. То ли облегчением, то ли удивлением, то ли еще черти чем.
— Откуда ты слова‑то такие знаешь, Екатерина? — а вот Марк смеяться не спешил. Выпустил Снежану из объятий, подошел к столу, сел напротив дочери, даря ей не самый свой ласковый взгляд. — О постоянных‑то и временных, а еще о выносе мозгов?
— Я в школе учусь, папуль, — смутить Катю не смог и его суровый взгляд. Она искренне улыбнулась, продолжая уминать омлет. Что Снежана поняла, так это то, что у девочки отличный аппетит.
— И вас там такому учат? — мужчина вдруг преобразился. Тот мужчина, который дурачился утром в спальне, теперь походил на самого настоящего серьезного отца.
— Чему нас там только не учат… Маркуша… — на обращении было сделано такое характерное ударение, что сомнений в том, кто в этой семье занимается воспитанием ребенка, у Снежаны больше не осталось.
— Ноги Марины больше не будет в этом доме, клянусь, — покачав головой, Марк встал, потрепал дочку по волосам, никак не отреагировав на ее попытку увернуться, потом надавил на колено, заставляя сесть по — человечески, отошел. — Но в одном ты права, ссориться вам, действительно, смысла нет.
— А как… — Катя бросила быстрый взгляд на Снежу, чуть сощурившись.
— Снежана, — девушка ответила, будто на духу. Черти что. Она здесь серьезный взрослый человек, а ведет себя как перепуганная малолетка.
— Приятно, я Катя. Ты сериалы смотришь? — потеряв наконец‑то интерес к еде, девочка повернулась к Снеже.
— Нет, — и снова Ермолова ответила коротко, ясно, правдиво. Где‑то слышала, что детям лучше не врать, они вроде как ложь чувствуют.
— Плохо, — девочка поникла. — Но ничего, он тоже не смотрит, — не слишком уважительное «он» и отмашка в сторону отца сошла ей с рук. Видимо, в строгости здесь ее не держат. Хотя Снежана понимала, почему. — Я тебя подсажу, а ты уж как‑то потом и Марка заразишь.
В следующую секунду произошло сразу несколько вещей, Марк хмыкнул, в руке Снежи завибрировал его телефон, а Катя открыла рот, готовясь продолжить разговор.
— Я на минуту, — Марк извинительно посмотрел на Снежу, предупреждающе на Катю, а потом взял из рук девушки телефон, на ходу отвечая на звонок.
— Я так понимаю, сегодня, нам светит день вместе? — закатив глаза в ответ на немое предупреждение отца, Катя снова обратилась к Снежане, улыбаясь вполне искренне.
— Если ты против, то я могу…
— Да брось ты, почему против? — девочка встала со своего места, подошла ближе. — Втроем веселей, ну и вообще… Вдвоем Марка уговаривать проще будет…
На что уговаривать, Катя рассказывала Снежане все то время, пока Самойлов отсутствовал. А это было долго. Хотя, возможно, просто Снежа по — прежнему слишком нервничала и время для нее тянулось жутко медленно.
Когда же Марк появился в проеме, его взгляд не выражал и половину того энтузиазма, которым лучились глаза Кати.
— Одевайся, Котенок, планы меняются, — он прошел в комнату, остановился за спиной Снежаны. — Мне срочно нужно выяснить кое‑что по работе, водитель отвезет тебя к дедушке, а я вечером приеду. Ладно?
Не заметить, какую девочка состроила гримасу, было сложно. А на случай, если отца не проймет гримаса, Катя сдобрила его протяжным стоном.
— Паааап, — так жалостливо получилось, так натурально, что даже у Снежаны сердце сжалось. До сих пор еще чуть подторможенное сердце. — Может, ты на завтра свои дела перенесешь? А? Мы же завтра все равно к дедушке поедем. А сегодня ты же обещал… — и глазками она хлопает тоже так, что сердце замирает.
Снежана даже позавидовала. Сама так не умела. А ведь уже далеко не двенадцать.
— Я не могу, — хотя на Марка явно не подействует. Малая его уже натренировала, иммунитет выработался.
— Ну пааап.
— Ну Кать, иди собирайся, пожалуйста. Я действительно спешу.
Поняв, что с мужчиной кашу не сваришь, Катя поступила мудро. Мудро и жутко несправедливо по отношению к Снежане.
— Пап, а мы со Снежаной погуляем, а ты потом приедешь. Когда освободишься. Давай?
Марк застыл, Снежана тоже, обернулась, ловя растерянный взгляд мужчины. Такая возможность Снежу напугала. Очень напугала, а в его взгляде читался вопрос и готовность отказать. Девушка точно знала, подай она знак, он безапелляционно откажет. Но вдруг решила, что это будет глупо. Бояться и бежать от ребенка — глупо.
Улыбнувшись, она кивнула.
— Я не против.
Не дожидаясь одобрения отца, Катя пискнула, а потом помчала прочь из кухни, видимо, собираться.
— Ты не должна, Снеж. — Марк отложил телефон, вновь обошел стул, оказываясь лицом к лицу с девушкой. — Она просто вредничает. Хочет пошляться по магазинам. Я могу попросить Марину съездить с ней завтра. Или сам поеду, тебе совсем не обязательно.
— Я хочу, Марк, честно, — Снежана провела по щеке мужчины, заглядывая во встревоженные глаза. Она не врала. Пусть боялась, но это не значит, что не хотела.
— Я попытаюсь освободиться как можно быстрей, — он не стал отговаривать. Понял, что не получится. Да и какой в этом смысл? Он ведь сам, наверное, хочет, чтоб они познакомились ближе.
— Хорошо.
— Если что — звони. Я возьму.
— Хорошо, — Снежа улыбнулась. Странный… Отпускает с ней своего ребенка, а волнуется за нее.
— Не давай ей садиться на шею, Снежка, она может. Если совсем будет наглеть, скажи, что я уже еду.