— Кто ты? — спросила Тания.
Боль от предательства пронзила наше с Карой тело. Она совершено оцепенела, так что пришло мое время проявить силу и задавать вопросы.
— Что ты здесь делаешь? — заорала я на нее.
Вместо ответа она посмотрела на Ченга.
— Как такое возможно, что этот дракон говорит по-английски? Кто он, если не Блейк?
Ченг уставился на нас обеих. Я увидела по его глазам, что он почувствовал мои боль и злость. На какое-то время стало тихо, а потом он заговорил вновь:
— Это не он, это она. Её зовут Елена.
Тания прижала руку ко рту.
— Обратись сейчас же. Немедленно! — закричала она на меня.
Я повернула голову к Ченгу, который все ещё оставался в безопасности за моим хвостом. Мы просто уставились друг на друга.
— Немедленно, Елена, обращайся, — снова закричала Тания.
Я сделала, как она просила, и женщина побежала, чтобы обернуть скатерть, которой был накрыт один из столов, вокруг моего обнаженного тела. Я не сводила с нее глаз.
— Мне жаль, что это происходит, — она оглянулась на Балти. — Я знаю последствия, но мне нужно поговорить с дочерью наедине, пожалуйста, мой сеньор.
Вожак кивнул.
— Но мальчик остается с нами.
Я посмотрела на Ченга.
— Все в порядке, Елена. Поговори со своей мамой. Все будет хорошо, — его голос звучал ошеломленным, смешанным со смущением, именно так, как я себя чувствовала.
Я оглянулась на Балти.
— Если ты причинишь ему боль, я клянусь тебе…
— Не надо, — хмыкнула моя мама.
— Он заплатит, если обидит моего друга, — буркнула я в ответ.
— Понял, — сказал сир, и моя мама оттащила меня в другой проход. Я просто смотрела на нее и шла в том же темпе, что и она. Боль сотрясала все мое тело, за ней последовало много гнева. Мы вызвали лифт, и мои глаза не оставляли ее ни на секунду.
Когда дверь закрылась, я выплеснула гнев на нее.
— Ты оставила нас. Как ты могла так поступить? Мне было всего два года.
— Елена, у меня не было выбора.
— Не рассказывай мне эту чушь, мам. Как ты могла так поступить?
— Следи за языком.
— Не говори мне, что делать, ты отказалась от этого права в тот день, когда вышла из дома моего отца.
Мои слова задели ее, но это была не та боль, которую я чувствовала. Она закрыла глаза.
— Поверь мне, я наказывала себя каждый день за то, что оставила тебя и Джако, — она вздрогнула. — Я имею в виду Герберта.
— Итак, Жако был Гербертом? — спросила я. Я должна была догадаться. Я должна была узнать, как выглядел Жако, когда мне рассказывали о нем. Они были так похожи во многом.
Она кивнула.
— Почему он мне не сказал? О том, кто я? Об этом?
— Это не подходящее место, Елена.
— Что!
— Я знаю, что у тебя много вопросов, но это не то место, где на них можно получить ответ.
У меня раздулись ноздри, и я уперлась руками в стену лифта, все еще сжимая скатерть вокруг обнаженного тела.
Я с ума сходила от нахлынувших вопросов, среди которых затесался даже вопрос о Ченге.
— Мой друг будет в порядке с этим парнем Балти?
Она слегка улыбнулась.
— Да, он знает, что Ченг дракон. Он находит драконов забавными.
— Как мне и сказали.
Открылась дверь лифта, и я проследовала за мамой в другой зал. Она открыла дверь в небольшую квартиру, отделанную по высшему классу. Кругом был мрамор, и все сияло белизной. В кухне стояли стеклянный стол и самая красивая плита, что мне доводилось видеть. Весь декор был из хрусталя, и на столе находилась хрустальная ваза с прекраснейшими цветами миллиона разных оттенков. Через квартиру даже проходил ствол огромного дерева.
Из ниоткуда появилась обезьяна и прыгнула Тании на плечо. Она ласково похлопала зверька и поцеловала до того, как та спрыгнула с плеча и залезла на дерево.
— Садись, — распорядилась она. — Я налью тебе чай и дам одежду.
— Мне не нужен чай, мне нужны ответы, — снова заорала я. — Почему ты ушла?
— Я не могла остаться Елена. Я хотела этого до боли, но не могла. Жако продолжал перевозить нас. Он говорил, что о тебе знали какие-то драконы, и они хотели убить нас. Он переезжал все ближе к центру города, и я больше не могла обратиться. Я та, кто я есть, даже если и попытаюсь измениться. Я не могу жить без своей истинной формы, так что лучшим вариантом оказалось уйти.
— Ты думала только о себе. А как же мы с папой? Ты не могла даже попытаться. Ты так и не вернулась.
Она закрыла глаза.
— Я не могла…
— Ой, да ладно, не надо сейчас нести чушь.
Я стёрла злую слезу, и села на самый белоснежный диван, что видела. Всё это место сводило меня с ума.