— Да, вы правы, — согласилась я.
Доктор пристально посмотрел на меня:
— Что ж, по крайней мере, это означает, что отныне вы не на крючке. Теперь вас не смогут обвинить ни в каких преступлениях. Вы абсолютно чисты.
— Боюсь, что инспектор из Лондона так не думает, — возразила я. — У меня такое чувство, что он будет копаться в моем прошлом, пока чего-нибудь не нароет.
— И какова вероятность, что он что-нибудь найдет? — спросил доктор Рид.
Я заколебалась. У меня не было сомнений в том, что доктор — человек добрый. Ему можно обо всем рассказать. Но я все-таки не могла этого сделать.
— Я ни разу в жизни не сделала ничего преступного или противозаконного, — сказала я.
— Я так и думал. Не беспокойтесь, мы уж постараемся, чтобы его поскорее отправили обратно в Лондон. — Доктор усмехнулся, как будто его все это забавляло.
А мне, в отличие от него, было совсем не весело.
Я вернулась к себе в комнату и стала ждать. От леди Мэри по-прежнему не было известий. Возможно, Уэверли не любят чаепитий или не хотят чаевничать со мной. А может, они чем-то заняты или уехали. Но в крайнем случае я смогу воспользоваться предложением леди Мэри поселиться у нее, представляясь молодой родственницей. Так что в случае побега мне будет где укрыться.
По правде говоря, я была довольна своим нынешним положением и не хотела уходить с королевской кухни. Здесь я училась новому. Однако мне следовало спросить себя, хочу ли я на всю жизнь остаться поварихой. Как и Жан-Поль, я не смогу и создать семью и продолжить работу. Ни один мужчина не позволит жене проводить весь день на чужой кухне и готовить где-нибудь, кроме собственного дома. Хочу ли я со временем повторить судьбу миссис Симмс и называться «миссис» исключительно в знак уважения, но при этом не иметь ни мужа, ни своего дома? Правда заключалась в том, что я и сама этого не знала. Я была молода, и мне предстояло еще многое пережить и многое узнать.
Ну а теперь, когда преступница найдена и признала свою вину, мне оставалось лишь молиться, чтобы главный инспектор Роли оставил меня в покое. Вероятно, в Лондоне для него найдется рыба покрупнее, которую ему захочется поймать. На это можно было только надеяться.
Следующий день прошел без новостей, разве что в кухню вернулись мои коллеги, слабые и бледные, словно тени. Даже мистер Фелпс, обычно грубоватый и требовательный, был предельно вежлив и благодарил меня за каждую мелочь. Меня хвалили за то, что я так храбро держала оборону в их отсутствие. Об истории с грибами я решила помалкивать. Коллегам незачем было знать, что мне пришлось пережить.
Но, когда я пекла любимое немецкое печенье королевы, у меня внезапно возникла сумасшедшая идея: нужно рассказать королеве всю правду. Если она решит меня уволить — так тому и быть. Но если нет — она станет моей защитницей, которой инспектор из Скотланд-Ярда не сможет ничего противопоставить. Я красиво разложила печенье на узорчатой салфетке, поставила на поднос веточку фрезии и смело поднялась по лестнице в королевскую гостиную.
Перед дверью я ожидала увидеть, как обычно, мунши, но в коридоре было пусто. Возможно, он находится в комнате с ее величеством. Хватит ли у меня дерзости постучать и войти? Я занесла руку и замерла. Прошло несколько секунд, прежде чем я шепнула себе: «Ну что ты теряешь, Белла?» и постучала. Дверь открылась, но за ней стоял не индус, а одна из фрейлин.
— Да? — произнесла она.
— Я испекла ее величеству ее любимое печенье и подумала, что ей, может быть, не помешает взбодриться в это печальное время, — сказала я.
Фрейлина нахмурилась:
— Вы повариха?
— Да, миледи. Ее величество меня знает, несколько раз беседовала со мной на разные темы. Могу я отнести ей печенье?
— Вы, должно быть, та самая…
— Кого несправедливо обвиняли в приготовлении пирога с ядовитыми грибами? Да, это я. — Я посмотрела ей прямо в глаза.
Фрейлина казалась растерянной.
— Давайте я возьму поднос, хоть и не думаю, что ее величество захочет сейчас есть. Она очень расстроена новостями.
— Кто там, леди Литтон? — раздался голос королевы.
— Молодая повариха с печеньем, — ответила фрейлина. — Судя по всему, вашим любимым.
— А-а, та милая повариха. Пусть принесет печенье, — сказала королева.
Леди Литтон посторонилась и впустила меня в комнату. Королева сидела в кресле-качалке у открытого окна, хоть сегодня и дул довольно холодный ветер. Наверное, она недавно дремала, потому что очки и лист бумаги лежали у нее на коленях. Пройдя через комнату, я присела в реверансе и сказала: