— Я испекла для вас противень lebkuchen[45], мэм. Я знаю, как вы их любите, и подумала, может, вам захочется попробовать несколько штучек, пока они еще теплые.
Королева подняла глаза и улыбнулась:
— Как вы заботливы! Да, пожалуй, одно я попробую. — Потом она перевела взгляд на фрейлину. — Пожалуй, к печенью не помешает и чай. Вы не попросите, чтобы его прислали сюда, леди Литтон?
Фрейлина сделала реверанс и удалилась. Королева с улыбкой потянулась за печеньем. Ела она медленно, с явным наслаждением.
— В точности такие, как, помнится, были в детстве, — сказала она. — Ну а вам пришлось пройти через тяжелое испытание, не так ли? Сэр Артур посвятил меня во всю эту печальную историю. Вас ложно обвинили в том, что вы пытались отравить меня ядовитыми грибами.
Я кивнула:
— Да, ваше величество. Я говорила, что никогда не причинила бы вам никакого вреда, но меня и слушать не хотели.
Королева вздохнула:
— Грустно все это. Бедная София! Насколько же надо отчаяться, чтобы прибегнуть к подобному средству! Я во всем виню себя, знаете ли. Она же умоляла меня не выдавать ее замуж за графа, а я не слушала. Меня куда больше интересовала политическая выгода. Я хотела, чтобы империя была сильна, когда я передам ее своему беспутному сыну. Я видела, что идеального мужа из Вильгельма не выйдет. Довольно-таки надутый был молодой человек, тщеславный и, вероятно, тиран.
— Хуже того, мэм, — сказала я. — Он заигрывал с одним молодым человеком из прислуги. И сказал принцессе Софии, что никогда больше не потревожит ее после того, как она подарит ему наследника.
— Силы небесные! — Королева явно была ошеломлена. — Это для меня новость. Понимаю, почему бедная девочка так стремилась от него избавиться. Эту сторону брака я всегда находила особенно приятной, не стану отрицать… — Она вздохнула и взяла еще одно печенье.
— Ваше величество, есть еще кое-что, — заторопилась я, чувствуя, что меня вот-вот могут отослать. — Я поступила к вам на службу под чужим именем и с тех пор живу в страхе, что меня разоблачат.
— Что вы имеете в виду? — Теперь королева хмурилась, глядя на меня. — Вы хотите сказать, что на самом деле вы русская шпионка?
Я не могла не засмеяться:
— Нет, мэм!
И я рассказала всю свою историю.
Королева терпеливо выслушала меня.
— Мне кажется, — сказала она наконец, — что вы просто в полной мере воспользовались подвернувшейся возможностью. Мне нужен был повар, и я его получила, причем, как выяснилось, отличного. И никто от этого не пострадал. Какое же ваше настоящее имя?
— Изабелла Уэверли, мэм.
— Вы в родстве с графом Олтрингемом?
— Он мой двоюродный дядя, мэм. Я уже говорила вам, что мои родители умерли. Отец ясно дал мне понять, что обращался к родне за помощью и получил отказ, поэтому у меня не было другого выхода, кроме как пойти в услужение, чтобы прокормить младшую сестру.
— Это достойно уважения. Ваше чувство долга сродни моему. Но я удивлена, что Уэверли вам отказали.
— Лично я к ним не обращалась, мэм. Я была слишком юна в то время, чтобы знать что-то о семье отца.
— Если не ошибаюсь, они сейчас тоже на Ривьере. Вы не думаете, что теперь вам стоит их навестить?
— Леди Мэри Крозье хочет устроить чаепитие, чтобы представить меня им, но пока они не проявили интереса к ее приглашению.
— Вы должны вернуться в лоно семьи, — сказала королева. — Не годится, чтобы барышня с хорошей родословной работала прислугой. Мне дали понять, что вы очень помогли в расследовании смерти графа. Сэр Артур высоко оценил вашу наблюдательность и способность к дедукции. Мне пришло в голову, что я могла бы использовать вас в качестве своей шпионки. — Она улыбнулась мне озорной улыбкой. — Что вы на это скажете?
— В качестве шпионки, мэм?
— Да. Я возьму вас к себе в свиту, а вы станете держать ушки на макушке для всего, что мне следует знать.
— Я польщена, мэм, но мне нравится готовить.
Кажется, королева обиделась:
— Я предлагаю вам шанс вернуться на свой социальный уровень, глупая девочка. Вы станете одной из придворных дам, и это даст вам возможность встретить мужчину вашего круга. И при этом вы будете оказывать мне неоценимые услуги. — Она помолчала. — Я ведь и приказать вам могу.
— Я понимаю, мэм, — ответила я, — и вовсе не хочу вас расстроить. Я понимаю, что вы очень ко мне добры и предлагаете чудесное место.
— Но, — она погрозила мне пальцем, — вы предпочитаете потеть под лестницей у плиты, вместо того чтобы стать моей придворной дамой?