— Как бы странно это ни прозвучало для вас — да, думаю, так оно и есть. Если станет известно, что я ваша шпионка, все начнут избегать меня, и никто не станет мне доверять. К тому же ваши придворные дамы проводят много времени, ничего не делая. Я привыкла постоянно трудиться, и теперь мне кажется странным ничем не заниматься.
Королева похлопала меня по руке.
— Мы с вами родственные души. С тех пор как я в восемнадцать лет стала королевой, я работала каждый день. Я добросовестно читала кипы официальных бумаг, чтобы точно знать, что делается в моем правительстве и в мире, и давать моим министрам правильные советы. Конечно, не все и не всегда были мне за это благодарны. — Потом она снова улыбнулась: — Что ж, я приму ваш отказ, хоть и неохотно. Мне тоже нужно, чтобы кто-то был на моей стороне, пусть это и может показаться странным. Теперь, когда нет моего дорогого Абдула…
— Ваш индийский слуга приболел?
— Он уехал, — ровным голосом проговорила она. — Это одна из причин, по которой я так тосковала. Я по нему скучаю. Понимаете, меня вынудили его отослать. Господа при моем дворе уже некоторое время давили на меня, уверяя, что мне не следует держать его при себе. Я думала, что с их стороны это зависть и предубеждение по отношению к иной расе… Но выяснилось, что они, вероятно, правы. Похоже, Абдул встречался с человеком, который добивается отделения Индии от Британии, активно работает против нас! Абдул утверждал, что они просто дружат, однако у него был доступ к моим бумагам, в которых содержалась секретная информация, касающаяся королевства. Я поняла, что не могу больше так рисковать, ведь это касается блага империи. Поэтому мне пришлось его отослать. — Она помолчала, глядя в окно.
Ветер усилился, надувая тюлевые занавески. Я подошла и поспешно закрыла окно.
— Это причиняет мне боль, — сказала королева. — Он стал для меня особенным другом. У королевы очень мало друзей.
— Но, мэм, у вас есть семья. И все ваши придворные очень тепло к вам относятся.
— Быть может, так оно и есть, но он был другим. Он не придерживался протоколов. Вступал в перепалку, когда мне хотелось побраниться. Поддразнивал. Смешил. Заставлял меня почувствовать себя женщиной, так же, как до него мой дорогой Джон Браун. А до него — мой возлюбленный Альберт. — Она подняла на меня взгляд. — Мне нравится общество красивых молодых людей. Неужели в моем возрасте это так глупо?
Я улыбнулась:
— Вовсе нет, мэм. Всю свою жизнь вы подчиняетесь велению долга. Вы заслуживаете счастья, которым дарит вас судьба.
Она несколько мгновений разглядывала меня, а потом сказала:
— Вы милое дитя. Заходите поболтать со мной, когда будете приносить свое особое печенье.
— Почту за честь, мэм, — ответила я. — Я вынуждена покинуть вас и вернуться к себе на кухню. Может быть, вам хочется сегодня к ужину чего-нибудь особенного?
— У меня не слишком хороший аппетит, — ответила королева, — что для меня нехарактерно. Думаю, приготовьте рыбы. И птицы какой-нибудь. Только, пожалуй, без грибов. — Она посмотрела на мое озабоченное лицо и улыбнулась.
ГЛАВА 36
«Пошел дождь — жди и ливня», — частенько говаривал отец, имея в виду навалившиеся разом беды. В моем же случае все вышло наоборот, и с моих плеч внезапно свалилось тяжкое бремя. Королева хотела сделать меня шпионкой, но я никогда не согласилась бы на такую работу. Воображаю, с каким подозрением и недоверием относились бы ко мне придворные дамы, если бы заподозрили, что я подслушиваю их разговоры для передачи королеве.
Хотела взять меня под свое крылышко и леди Мэри Крозье. К тому же я наконец-то могла не бояться потерять место поварихи. Я задумалась, не рассказать ли мне свою историю остальным поварам, заодно вернув собственное имя. Но решила повременить, к тому же следовало как следует продумать, как это сделать. И все равно голову кружило ощущение свободы, столь непривычное для человека, который так долго чувствовал себя парией.
Еще мой отец говорил, что бог любит троицу: в этот же день я получила приглашение на чай к маркизе де Крозье. Мне пришлось сказать мистеру Анджело, что я уйду во второй половине дня.
— Чай с маркизой? — Он удивленно поднял бровь. — Ну и ну, пока меня не было, с этим миром, похоже, что-то случилось!
И только когда я спешила к себе в комнату, чтобы переодеться, я сообразила, что не попросила у него разрешения, а просто сообщила о своих планах, и он не стал возражать. Похоже, пока я в одиночку управлялась со всей кухней, в наших взаимоотношениях что-то изменилось: появились отсутствовавшие прежде уважение и признательность. Хотелось надеяться, что они никуда не денутся со временем.