– А лодку неотвр-ратимо несло на ска-алы...
Вышли из бухты, обогнули гряду камней – и сразу стало тише, ветер почти не чувствовался – скалы защищали их. Добрались до невода, привязались к раме, и Василий с Володей поехали на шлюпке обрезать концы, которыми невод крепился к раме. Заняло это больше времени, чем хотелось бы Василию, – Володя греб неумело, шлюпка плясала на волнах, и пока они объехали всю раму, прошло минут двадцать. К тому же Василий упустил из виду, что садки с невода не сняты, – это заняло еще пятнадцать минут, да и веса лишнего прибавилось. И когда они выбрали невод, все небо уже заволокло клубящимися тучами и болтанка ощутимо усилилась. Тяжесть их тел не могла уравновесить веса мокрого невода, и кунгас изрядно осел на корму. «Лбам» было уже не до шуток – их начало укачивать. Василий, стараясь не показать своей тревоги, бодро крикнул:
– Ну, братцы, теперь жми во все дыхало!
И они нажали. Все было хорошо, пока они не вышли из-под прикрытия скал. А там встретил их такой ветер, что Василий похолодел: «Все, не выгребемся...» И с яростью крикнул:
– Давай-давай, завернем – легче будет!
Но прежде чем заворачивать, надо было пройти гряду камней. И не очень уж и длинна была она, но берег так ощутимо удалялся от них, что, не пройдя и половины, Василий приказал:
– К берегу!
– Куда? – обернулся побледневший Володя. – Там же камни, разобьемся!
– К берегу, я сказал! – заорал Василий. – Зайдем под скалы!
И кунгас пошел прямо на камни. Василий всей спиной чувствовал их мощный рев, его так и подмывало поскорее отвернуть в сторону, но он знал, что стоит только подставить ветру борт – и их тут же отбросит назад. И он тянул до последнего, и когда разворачивался, весла едва не заскребли по камням. Их тут же снова стало сносить в море. Василий видел перед собой четыре напрягшихся спины, видел, что гребут они из последних сил, – и закричал:
– Не останавливаться, еще немного!
Когда зашли под прикрытие скал и ветер стих, все, как по команде, бросили весла, но Василий приказал:
– К берегу, бросим якорь!
Это было уже совсем просто. Кунгас, казалось, летел по волнам, хотя на самом деле он едва двигался. И когда бросили якорь, все в блаженном изнеможении опустили руки, полезли за папиросами. Только теперь они поняли, какой опасности избежали, и бурно переживали свою радость. Володя безостановочно улыбался, Вадик снова заорал про лодку, которую неотвратимо несло на скалы. О том, что будет дальше, они просто не задумывались, – ведь рядом был твердый, спасительный берег.
А Василий думал, что делать дальше. Он-то видел, что опасность не только не миновала, но, пожалуй, стала еще больше – и именно потому, что рядом был берег. Высадиться на него нельзя – скалы отвесно уходили в море. И если до того, как по-настоящему разыграется шторм, не убраться отсюда, – им конец. Можно было только гадать о деталях этого конца – то ли их перевернет, то ли сорвет кунгас с якоря и разнесет в щепки о скалу. Надо было уходить, но куда? Назад, вдоль берега, и попытаться где-нибудь высадиться? Василий сразу отбросил этот вариант – высаживаться было негде. Насколько он помнил, первая мало-мальски пригодная площадка была, у водопада, километрах в трех отсюда. Может быть, они и успели бы уйти туда, если бы не надо было огибать Буруны – далеко выступающую в море гряду камней, начинавшуюся метрах в пятистах за центральной. Как только они высунут туда нос, их тут же вынесет в море.
Оставалось одно – идти в бухту. Метров двести вдоль гряды и еще сто пятьдесят до берега.
А четверо ни о чем не догадывались, хотя любой мало-мальски опытный моряк сразу увидел бы, что положение их пиковое. Но в них сработал неистребимый инстинкт всех сухопутных людей, наивно полагающих, что берег, даже такой негостеприимный, как этот, всегда лучше и надежнее моря. Берег не качается под ногами и не плюется холодной горькой водой. На берегу, если и упадешь, в худшем случае ушибешься, и только. Берег не выворачивает внутренности, не воняет разложившимися медузами. В общем, берег – это хорошо, а море – плохо.
И они прямо-таки наслаждались видом этого могучего чернокаменного берега, надежно защитившего их от ветра.
Василий смотрел на них и думал о том, как лучше объяснить создавшееся положение. Не испугать, чтобы они не запаниковали, но и втолковать, что дело скверно, очень скверно, и если они не выложатся до последнего – им конец...
И он спокойным, будничным тоном сказал:
– Еще десять минут покурим – и поехали.
Все четверо, как по команде, повернули к нему головы.
– Куда? – словно недоумевая, спросил Володя.
– Домой, куда же еще.
Они переглянулись и снова уставились на него. Володя, явно растерявшись, спросил:
– Елки-палки, а как же это мы выберемся отсюда? Унесет же...
– Надо выбираться, не сидеть же здесь.
– Так... это самое... может, подождать, на лодке кто-нибудь подъедет?
– Кто сейчас на лодке поедет? Нельзя ждать, через час уже поздно будет.
– Почему?
– Шторм подымется – от нашего кунгаса только щепки полетят. Да и ветер может усилиться.
Руслан, скривившись вдруг сразу побледневшим лицом, угрожающе протянул:
– А кто это два часа назад говорил, что ветер не усилится? А, Макар?
– Я, – спокойно сказал Василий. – Только об этом потом будем разговаривать.
– Потом? – Руслан приподнялся с места, словно готовился броситься на Василия. – Когда это потом? И где – в преисподней?
– Ты, салага, заткни глотку! – гаркнул Василий, решив, что на Руслана это подействует лучше всего. – Я тебе покажу преисподнюю! Будешь нюни распускать – и в самом деле ко дну пойдешь!
– Ах ты... – оскалился Руслан, но вдруг торопливо перегнулся через борт и затрясся в судорожном приступе рвоты. Глядя на него, тут же полез к нему и Вадик, но Василий рявкнул:
– К другому борту!
Руслан наконец разогнулся, прохрипел, с ненавистью глядя на Василия:
– Ну, сволочь, подожди, дай только до берега добраться...
– А ну сядь, – сказал Володя. – Нашел время.
Руслан, согнувшись, сел, втянул голову в плечи. Володя, беспокойно рыская глазами по морю, уже сплошь покрытому «беляками», спросил:
– Слушай, Вась, что же делать?
– Я же сказал – идти в бухту. И перестаньте паниковать! – резко бросил Василий. – Ничего страшного нет, отдохнем немного – и тронемся. Только давайте договоримся – без соплей, иначе и в самом деле унесет. Слушать меня беспрекословно, а самое главное – не останавливаться. Бросите весла – конец.
– А если... того, – неуверенно предложил Володя, – невод выбросить? А то смотри – корму вот-вот захлестывать начнет.
– Нельзя, – мотнул головой Василий. И тут молчавший до сих пор Вадик вскочил и диким голосом заорал, выкатывая глаза:
– А-а, сука, нельзя?! Тебе это г... дороже жизни? Давай выбрасывай невод, гад!
И он уцепился за край невода и стал переваливать его за борт. Василий встал, схватил его за руки и так сжал, что лицо Вадика перекосилось. Он стал извиваться и дергаться в руках Василия, но тот сдавил еще, и Вадик сразу затих, жалобно взмыкнул:
– Пусти, больно.
Василий отпустил его и сел на место, спокойно сказал:
– Валерьянки у меня нет, так что если кто вздумает психовать, получит по физиономии. Поймите, черт бы вас побрал, если вы будете выкидывать такие номера – сами же себя потопите. Невод нельзя выбрасывать – перевернемся.
– Почему? – спросил Володя.
– Потому. Не успеем и половины выкинуть, как он нас на дно утянет.
– Черт, а ведь верно, – согласился Володя.
– Слушайте, парни, – сказал Василий. – Ничего страшного нет, поверьте мне. Сейчас тронемся, и от вас только одно требуется – не бросайте весла! Не толкайтесь, не мешайте друг другу. И первым делом – без паники. Другого выхода у нас все равно нет. Все поняли?